– Стреляй!
Воспитанник, кажется, даже целиться не пытался. Поднял руку с пистолетом и выпустил шесть пуль в направлении ведьмы, которые темными вспышками сгорели в окружающем ее магическом щите.
– Вперед!
Но мы не успевали. Даже если бы я взял тело под контроль и, рвя сухожилия, бросил его в атаку, мы бы все равно не успели. Вокруг рук Темной вновь появилось марево магии…
Но не успело превратиться в заклинание. Из глубины леса, кажется, оттуда, где мы оставили Гриня, прилетела стрела, горящая, словно кусочек солнца, и ударила колдунью в грудь. Щит и золотые висюльки, сквозь которые проглядывали соски, стрела достойной защитой не посчитала.
Если бы Стефан уже не лежал, его обязательно сбило бы с ног взрывной волной, которая последовала сразу за яркой вспышкой магии. Тело служительницы демонов просто исчезло, но, как выяснилось чуть позже, не бесследно – еще несколько секунд после взрыва обугленные куски плоти Темной Слуги и ее гвардейцев стучали по земле, как какой-нибудь дождь.
«Отлично! – подумал я. – Гринь ко всему еще и маг! И что мне теперь с этим делать?»
Впрочем, вопрос был весьма преждевременным. Ведьма погибла, а множество ее гвардейцев еще нет. И пусть они пока шокированы смертью госпожи, вскоре придут в себя. Нелепо рассчитывать, что теперь они в страхе разбегутся.
– Сектанты за спиной. Убивай, – приказал я Стефану.
Свое внимание я поровну поделил между воспитанником и дроном. Последним я искал охотников, от которых мы отдалились метров на сто. Нашел их почти сразу. Прол устроился на дереве и оттуда спокойно, как на стрельбище, поражал движущиеся мишени из своей огромной винтовки. Гринь, судя по всему, растративший уже все свои стрелы, резал потерявших лидера гвардейцев в рукопашной. Двигался он словно лесной кот, мягко перетекая из одного положения в другое. Казалось, что он скользит сквозь воздух и лишь слегка касается противников клинком, но от этих касаний они падали замертво.
Когда к битве присоединился Стефан, она быстро превратилась в резню. Ошеломленные сектанты даже толкового сопротивления не оказали. То есть сражаться-то они сражались, но прежнее презрение к собственным жизням их явно покинуло.
Десятью минутами позже, проконтролировав, чтобы никто из упавших рабов Темной уже никогда не поднялся, мы собрались вместе. В той самой точке, где стрела света разорвала на части ведьму и ее телохранителей.
Стефан ошалело осматривался и, кажется, собирался блевать. Я речитативом бормотал ему: «Держись, парень, держись, нельзя, чтобы охотники видели слабость Стража», а сам внимательно изучал лица нехристей, на которых в равных пропорциях смешивались усталость, уходящее возбуждение боя и удовлетворение от хорошо сделанной работы.
Брезгливостью, в отличие от моего подопечного, никто из них не страдал. Гринь, словно кусок засохшего дерьма, тронул носком сапога окровавленную женскую кисть и произнес, непонятно к кому обращаясь:
– Значит, Страж у нас не один ходит…
Хотя почему непонятно? Вполне себе понятно – реплика его была обращена ко мне. И он ждал ответа даже не от Стража, а именно от меня.
Существование наставителей – не такая уж и тайна. Считай, каждый мальчишка из общины о нас знает. В знаниях этих, как водится, всякой ерунды куда больше, чем правды, но все-таки. А вот жители фронтира, куда власть Ассамблеи вместе со светом веры Христовой пришла хорошо если пять-десять лет назад, вроде как не должны были. Даже не потому, что от них это скрывалось, просто – кто бы рассказал? Наставителей немного, далеко не каждый воин при жизни заслуживает право продолжить свою борьбу со злом после смерти. Да и ставят их только бродяжникам, вроде моего Стефа, а они парни не болтливые.
А нехристи знали. Не догадывались, а именно знали. Как-то смогли определить мое присутствие в теле Стража и теперь желали расставить точки над латинской буквой.
– Я буду говорить, – сказал я Стефану и, дождавшись его разрешения, взял на себя управление речевым аппаратом. Давно такого не делал, с последнего Трибунала, через который всех граничников прогнали после битвы под Москвой.
