Если до такого дойдет, плохи мои дела. Тогда я в Лозовке, как в осаде, сидеть стану, в лес-то не сунешься. Нет, выбраться выберусь, меня или ребята из отдела вывезут, или я вообще Носову позвоню и попрошу вертолет прислать. У него же наверняка есть вертолет, верно?
Только мне как-то не нравится такой расклад. Я уже начал считать Лозовку своим домом. Настоящим домом, местом, где мне на самом деле хорошо и спокойно. И не желаю его терять из-за какого-то фольклорного звероящера.
— Мы, Лесные Хозяева, к нему тоже по-разному относимся, — словно прочитав мои мысли, произнес дядя Ермолай. — Фома, что мне весточку прислал, Полоза сильно жалует, тот лет триста назад помог его папаше крепко. Царь тогдашний, видишь ли, сильно воевать любил и под это дело леса вырубал страсть как. То ли корабли строил, то ли дорогу через болота мостил, то ли еще чего — уж и не помню. Вот лес родителя Фомы под топор и пустили, чуть вовсе не извели. А Полоз, который тогда в Явь еще частенько лазал, этих лиходеев шуганул, да так, что те дубравы после еще лет сто все седьмой дорогой обходили, даже крестьяне тамошние. Добро наше племя крепко помнит, вот он и рад расстараться. А мне вот до него, Полоза, дела особого нету.
— Мне тоже, — добавил Карпыч. — Берегиню любую — ту да, уважу, много добра от них вода видела. А Полоз пущай мимо ползет.
— А ты чего так скукожился? — проницательно блеснул глазами леший. — Ночь-то вроде не холодная? Или о чем плохом подумалось?
— Если совсем честно, то да, — шмыгнул носом я. — Не ровен час, не повезет мне, и с этим Полозом придется схлестнуться. Ну вдруг? Ведь тогда, возможно, вам выбор придется делать — его пожелание или моя жизнь.
Старички дружно расхохотались.
— Ты чего о себе выдумал, паря? — вытирая слезинку, выкатившуюся из краешка глаза, спросил Карпыч. — Где ты, где Полоз?
— И то верно, — поддержал его приятель. — У него, чай, других забот хватает. Делать ему нечего, только о тебе думать.
— Но если? Но мало ли? — осознавая, что выгляжу минимум смешно, упорствовал я, надеясь на то, что все же услышу заветные слова, которые, возможно, в будущем мне очень даже пригодятся.
— Тогда прежде я с тобой поговорю, — пообещал дядя Ермолай. — Сразу уж изничтожать не стану. Хе-хе!
Ну, это не совсем то, что хотелось бы, но все же что-то. Теперь хоть можно не бояться того, что лес в один миг из моего друга во врага превратится.
И только одно меня всерьез смутило — взгляды, которыми после фразы лесовика обменялась эта парочка. Мне отчего-то сразу вспомнился перекресток, который находится не так далеко отсюда, и ощущение собственной глупости, которое испытал, стоя на нем и осознавая, что меня просто использовали.
А что, если я уже, так сказать, в розыске и эти двое шутников снова разыграли передо мной спектакль? Для себя все давным-давно решили и теперь, собаки сутулые, развлекаются, глядя на то, как клоун-ведьмак перед ними распинается?
Тьфу! С этими всеми приветами из прошлого дураком стать можно! И самое обидное, ведь фиг правду узнаешь. Хотя нет, узнаю. Вот в следующие выходные на дачу к родителям поеду, и все станет ясно. Если тамошний Лесной Хозяин меня традиционно встретит-приветит — волноваться пока не о чем. Ну а если нет, то придется что-то думать.
— Слушай, я тут недавно разговор двух бабенок слышал, — сказал дядя Ермолай, внимательно глянув на меня. — Они, вишь ты, решили лесным воздухом подышать, на полянке расселись и лясы давай точить. Так вот одна другую раз пять назвала «тревожной», да еще с жалостью такой! Я все думал — это как? Может, она не спит по какой причине или еще какая беда стряслась? А оказывается, это то же самое, что «с придурью». Люди вообще любят сами себе причину для печали придумать, в нее поверить, а потом ходить и жалиться всем встречным-поперечным: «Ой, пожалейте нас несчастных!» Тревожная она, погляди-ка! Сама холеная, ручки белые, ступает по траве, как по болоту, каждой капельки росы боится. Тьфу! Так я к чему, хлопот у вас всех мало, ведьмак. Бед не знаете, много у вас всего чересчур! Оттого о всякой ерунде и думаете, сами себе печали отыскиваете, чтобы жизнь вкус совсем не потеряла, такой пресной не казалась. Но ладно та бестолочь городская, которой, вместо того чтобы себя жалеть, мужика лучше бы найти с вот таким елдаком, чтобы тот ей продыху не давал ни днем ни ночью, а после от него пяток детишков нарожать. Когда пятеро за юбку цепляются да мужик с пашни вот-вот придет голодный, на зряшные мысли времени нету, тут бы все успеть. Но ты-то, ведьмак, кое-что уже понимать должон? Ты ж не тревожный?
