- А что значит - ублюдок? Какая разница между тобой и мной, если ты не от Кэрри и Карла?
- Это значит, что твоя мать, Дженна, была в браке с Эпом, когда ты родился, а моя мать, кто бы она ни была, не была в браке с моим отцом, кто бы он ни был. Вот это и значит.
- Черт. Молли, а что значит - быть в браке?
- Бумажка такая, вот, по-моему, и все. Некоторым даже не приходится стоять перед священником, так что ничего общего с религией в этом нет. Можно явиться в муниципалитет и записаться, как вот дядя Эп записался во флот. Потом вы слышите, как над вами говорят слова, и оба подписываете эту бумажку, и вот, вы поженились.
- А мы можем пожениться?
- Конечно, только надо быть старыми, лет хотя бы по пятнадцать или по шестнадцать.
- Это всего четыре года, Молли. Давай с тобой поженимся!
- Лерой, нам не нужно жениться. Глупо жениться, когда мы и так все время вместе. И вообще я не выйду замуж.
- Все выходят замуж и женятся. От этого никуда не денешься, все равно что от смерти.
- А я не буду.
- Ну, не знаю, Молли, ты себе готовишь тяжелую жизнь. Говоришь, что станешь доктором или прославишься. Потом говоришь, что не выйдешь замуж. Хоть что-нибудь ты должна же делать, как все? Иначе тебя никто любить не будет.
- А мне неважно, любят меня или не любят. Дураки они все, вот что я думаю. Я сама себя люблю, только это мне и важно.
- Большей глупости в жизни не слышал. Сам себя кто угодно любит. Правда, Флоренс говорит, надо научиться не так сильно любить себя, а больше любить других людей.
- С каких это пор ты слушаешь, что говорит Флоренс? Если я себя не люблю, то я и никого любить не смогу. И точка.
- Молли, ты с ума сошла. Себя каждый любит, говорю тебе.
- Да что ты говоришь, умная голова? А сам-то ты очень себя любил, когда говорил Кэрри, что пойдешь на улицу, а меня оставишь взаперти, наедине со швейной корзинкой?
Лерой покраснел от стыда. Я попала в точку. Он сменил тему, чтобы избавить себя от необходимости думать об этом дальше.
- Если ты не выйдешь замуж, то и я не женюсь. Зачем вообще люди женятся?
- Чтобы можно было трахаться.
- Что? - у Лерой даже голос сорвался.
- Трахаться.
- Молли Болт, это грязное слово.
- Грязное не грязное, а так оно и бывает.
- А ты знаешь, что это такое?
- Точно не знаю, но вроде бы надо снимать всю одежду и путаться друг с другом. Помнишь, как Флоренс бесилась, когда те две собаки спутались между собой? Вот это оно и есть, по-моему. Не знаю, почему все этого так хотят, у тех собак был вид не очень-то счастливый. Я знаю, что это такое, потому что видела грязные книжки, которые Тед прячет под матрасом. Ты бы их видел! Стошнило бы тебя, как пить дать.
- Грязные книжки?
- Ну да, Тед их читает с тех пор, как у него стал голос ломаться. Если хочешь знать, по-моему, у него и мозги так же ломаются.
- Как ты выяснила, что он их читает?
- Выследила. После того, как ты засыпаешь, он снова зажигает свет, я и поняла, что он чем-то занимается, и подглядела за ним. Он читает. А в этом доме нет больше книг, кроме Библии и наших учебников. Ясно, что он не их читает.
- Ты и правда умная, Молли, - с восхищением сказал Лерой.
- Да уж знаю.
К этому времени Кэрри перестала кричать и стучать.
- Пойдем, посмотрим, может она согласится.
Слабый всхлип послышался из подвала, когда я постучалась.
- Мама, ты теперь готова выйти? Ты пойдешь на наш уговор?
- Ладно уж. Только выпусти меня из этой дыры. Здесь жуков полно.
Я отперла крышку и открыла. Кэрри сидела на ступеньках подвала, как маленькая девочка, скрестив руки и сжавшись в комок. Она взглянула на меня с неприкрытой ненавистью и выскочила оттуда, как чертик из табакерки. Схватила меня за волосы, прежде чем я успела увернуться, и начала бить по лицу и в живот, а когда я сложилась пополам, как скребок для труб, то стукнула по спине обоими кулаками. Я уже чувствовала, как глаз заплывает. Я так старалась вывернуться, что не слышала, как она там меня называет. Лерой в панике бежал. Он ни разу не пытался броситься на нее. Если бы он дал ей пару хороших пинков, может быть, я бы и вырвалась. Но Лерой был плохим тактиком, и трусоват был к тому же.
