Мужчины прыснули смехом.
По правде, по голове Глебу досталось знатно. Когда Настя узнает — придется идти в больницу — проверяться, но ситуация вышла комичной.
Амина же юмор не оценила. И если из чувства вины Глебу ей сказать было нечего, то Миру достался такой красноречивый взгляд, что Имагин понял — еще не один стакан отскочит уже от головы управляющего Баттерфляя.
Отсмеявшись, порассуждав о том, что же все-таки случилось, Глеб вспомнил, зачем, собственно, пришел.
Встал, прошелся по кабинету, полюбовался на свою шишку в зеркальном отражении. Отложил тряпицу, взял все тот же стакан, приложил холодненьким бочком ко лбу. Развернулся к подчиненным.
— Я отчеты смотрю, все хорошо, продолжайте в том же духе… Не в смысле настолько радикальных методов, но в смысле проводимой вами политики партии. Но у меня тут возникло одно предложение, хочу с вами поделиться…
Амина с Миром синхронно приподняли брови.
Это вышло так одинаково и забавно, что Глеб хмыкнул. Ему стало интересно, а сами-то они хотя бы представляют, насколько похожи?
— Ко мне обратились представители «Stage guys», у них запланирован тур. Мировой. Запланирован давно, и Киев в списке городов не значится. Но ребята веселые — райдеров особых не выдвигают, но часто себе на уме. У одного из них какая-то поклонница по переписке в Киеве есть. Видимо, дама очень мощная, потому что ради нее парень хочет попасть в Киев. А раз уж они здесь будут, то сами понимаете — концерт организовать можно. С их агентом мы когда-то учились, он мужик адекватный. Понимает, что если приезд через месяц, зал приличный не организует, а с клубом договориться можно.
— А какого числа приедут?
— Шестнадцатого июня.
— У нас… — Мир на секунду завис, вспоминая.
— Бакинцы.
На выручку пришла Амина. Она-то помнила все и всегда.
— Отменить сможем? — Глеб перевел вопрошающий взгляд с Амины на Дамира и обратно.
Те тоже переглянулись.
— Наверное, сможем… — Мир ответил не то, чтобы очень уверено, Амина же вообще скривилась.
— Просто те ребята очень популярны. Во-первых, цены на билеты будут выше. Во-вторых, они раскупятся и окупятся. Это реклама для нас. Поверьте, в новостях нескольких покажут. Плюс неустойку, если вдруг ради них мы от кого-то откажемся, оплатить обещали они со своей прибыли. То есть ребята очень заинтересованы. Нам нужно только согласиться…
— Ладно, как-то решим.
Мир видел, что Амина сильно сомневается. Даже губу закусила, а когда он во второй раз согласился, вновь скривилась.
— Дашь нам контакты этого агента, договоримся сегодня-завтра. Нужно билеты в продажу пускать и что-то делать с бакинской группой.
— Вы продажи уже начинали?
— Да. Идут не очень быстро, но билетов сто продали…
— Тогда попытайтесь договориться о переносе, а не отмене. Если нужно — я лично встречусь и извинюсь. Не хочу, чтоб они были в обиде. Ребята нормальные?
— Да уж… — Амина ответила, подразумевая что-то понятное ей одной.
— Ладно, в общем, на связи. Я контакты брошу, а вы занимайтесь…
Глеб попрощался с Миром, вновь выслушал извинения от Амины и умчался в свою долгую и счастливую жизнь, хвастаться перед женой шишкой, управляющий же Баттерфляя и его же ивент-менеджер остались в кабинете, чувствуя пустоту, неловкость и немного панику.
Пустоту чувствовал Мир, остальное — Амина.
— Дамир, с Русланом такие штуки не пройдут просто так… — и поцелуй забылся. И гонки после тоже. Мысли о необходимости говорить с давнишним знакомым в таком ключе вытеснили все остальные переживания.
— Я довольно хорошо знаю его, Амина. Он вменяемый человек, мы заплатим…
— Мир, послушай меня, он…
— Что? — Мир посмотрел слишком пристально.
— То, что он вменяемый — я не отрицаю, но поверь мне, если мы откажемся, решать вопросы приедет уже не он… один.
— А кто? — Дамир понял, что ступил на нужную ему для понимания и абсолютно нежелательную для Амины дорожку.
— Никто, просто…
— Что «просто»? Ты можешь внятно все мне объяснить? Так, чтоб я понял, почему отказываться от того концерта в пользу этого мы не должны? И чтоб мог потом это же объяснить Имагину?
— Нет, — Амина ответила, глядя прямо в глаза начальнику. Он очень правильно ставил вопросы. Внятно все объяснить она не могла. Тогда объяснять пришлось бы слишком многое. И слишком личное.
