— Послушайте, мэм, — обратился он к ней с широкой дружеской ухмылкой, — если такие ветры дуют здесь очень часто, то вам придется, пожалуй, пришить ленточки к вашим шляпкам.
Легким движением руки незнакомка убрала с лица растрепанные ветром волосы. И тут Прескотту представилась возможность хорошенько рассмотреть ее. Он почувствовал, как ухмылка медленно сползает с его лица.
На него смотрели большие, широко поставленные серьге глаза. Только, к сожалению, их благодарное выражение после его слов сменилось холодностью.
Она приоткрыла рот, как будто желая что-то сказать. Но через мгновение ее розовые полные губы решительно сжались, так и не издав ни одного звука.
Прескотт не мог поверить своим глазам: перед ним стояла женщина его мечты. Сколько раз он видел ее во сне, и его душа трепетала, как будто он видел ангела. А сейчас она стояла перед ним — уже не дивный плод воображения, а живая женщина из плоти и крови. На тот бесплодный призрак, многие годы живший в его душе, она была похожа так, как одна капелька воды бывает похожа на другую.
«Неужели это возможно, или, может быть, я опять сплю?! Что это — реальность или самообман?» — мгновенно пронеслось у него в голове.
— Спасибо, — наконец сухо сказала она с заметным пренебрежением в голосе.
Руки Прескотта, протянувшие ей шляпку, слегка дрожали.
— О, это сущие пустяки, мэм, — ответил он. — Всегда к вашим услугам.
Внезапно вспомнив о правилах этикета, Прескотт сорвал с головы шляпу и смял ее в руках.
— У вас прелестная шляпка, — добавил он. — Было бы обидно потерять ее из-за этого глупого ветерка.
Чувствуя, как наливаются румянцем ее щеки, незнакомка опустила глаза и принялась разглядывать шляпку. Широкие соломенные поля там, где их схватила большая рука Прескотта, были смяты, и, похоже, навсегда потеряли привлекательность.
Это была ее любимая садовая шляпка. И, по правде говоря, единственная. Но обижаться на Прескотта не было никаких оснований. В конце концов без него шляпка была бы потеряна навсегда.
— Да, это было бы очень досадно, — сказала она. — Еще раз благодарю вас за помощь.
Не зная, что еще сказать, незнакомка повернулась и пошла прочь.
— Э… э, мэм, — окликнул ее Прескотт, — неожиданно вспомнив о том затруднительном положении, в котором он находился сам. — Мне страшно не хочется беспокоить вас по пустякам. Тем более когда вы, я вижу, очень заняты в саду. Но дело в том, что, э-э, в этом случае, кажется, мне без вашей помощи просто не обойтись.
— Моей помощи?
— Да, мэм, — он остановился в нерешительности, разгребая носком сапога мелкие камешки на дорожке к калитке. Мужчине всегда трудно признаться в своей слабости, особенно перед женщиной, но здесь выбирать не приходилось. Не слоняться же целый день бессмысленно в поисках этого чертового Сент Кеверна.
— Я, э-э, видите ли, думаю, что заблудился.
— Вы думаете?
— О мэм, все дело в том, что я это чертовски хорошо знаю. Я даже сомневаюсь, что нашел бы дорогу назад, пойди сейчас туда, откуда только что пришел. Видите ли, я не здешний.
Она с любопытством взглянула на Прескотта и улыбнулась.
— Правда?
— Да, мэм. Конечно, вы и сами без труда могли бы об этом догадаться.
— Возможно. Я заметила, что вы говорите как-то странно для здешних мест.
— И я скажу вам, не только это, — согласился он. — Буду с вами откровенен, мэм. Я чувствую себя здесь как единственный мул в конюшне среди чистокровных жеребцов. Словом, совсем не в своей тарелке.
— Вы очень образно выразились, но, мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду.
Что-то необъяснимо привлекало ее в незнакомце. Она давно взяла себе за правило не делать поспешных выводов о людях при первой встрече, убедившись на своем горьком опыте, что первые впечатления зачастую бывают обманчивы. Но с этим незнакомцем все было иначе. Он был так мил и непосредственен, хотя немного и грубоват, и всем своим видом внушал ей доверие.
— Видите ли, — продолжил Прескотт, — до встречи с Генри, который притащил меня сюда через океан, я мирно пас коров в Вако.
— Где вы сказали?
— В Вако. Возможно вы слышали о Техасе в Америке?
— Да, что-то помню…
