— О? А что же тогда по-твоему твое дело?
— Избаловать ее до предела, конечно же. Ты ведь папина маленькая дочь, не так ли, моя сладкая?
Присцилла обняла его своими пухлыми ручонками за шею, подарила ему большой мокрый поцелуй в щеку, потом состроила рожицу и звонко засмеялась из-за того, что его выросшая за день щетина царапнула ей губы.
— Она будет твоей до тех пор, пока не вырастет, и какой-нибудь красивый молодой мужчина не придет и не похитит ее сердце, — сказала Хлоя.
— Твоя мамочка, должно быть, сошла с ума, дорогая. Папа никогда не допустит, чтобы это случилось.
— Неужели?
— Конечно, не допущу. У меня есть твердое намерение отдать ее в монастырь при первом же признаке того, что она начнет расцветать в настоящую женщину.
— Это ты сейчас так говоришь, но…
— Я скажу это и потом, вот посмотришь. Ни один мужчина в мире не будет достаточно хорош для моей драгоценной дочери. Ты запомнишь это, не так ли, моя сладкая? Все мужчины, за исключением твоего папочки, — свиньи. Безобразные похотливые свинки, у которых только одна мысль в голове.
Хлоя бочком подошла к Пайну и одарила его долгим вызывающим взглядом.
— Из моего собственного опыта я бы этого не сказала.
— Да, я… — он заметил на себе ее пристальный взгляд и почувствовал, как это часто бывало раньше, что все его тело охватил жар, тот, который только она могла создать и который только она могла погасить.
— Я думаю, что пришло время для нашей маленькой мисс Присси идти спать, ты так не считаешь?
— Спать? Сейчас? — Хлоя легким движением руки провела пальцами по открытому вороту своей блузки. — Но ужин уже почти готов.
— Мы можем поужинать позже. Я совсем не против, даже если нам придется есть все холодным.
— Ты, возможно, не будешь, но тетушка Эмми будет ужасно огорчена.
— Однако она не будет так расстроена, как расстроюсь я, если… — он замолчал, услышав странный звук на расстоянии.
— Что это, черт побери?
— Что?
— Я мог бы поклясться, что я только что слышал блеяние овцы.
— Овца? Здесь? Это тебе почудилось, Пайн. В этом районе Техаса нет овец.
Он опять услышал этот звук, который на этот раз был ближе и гораздо громче.
— А что же тогда по-твоему это?
Когда Пайн уже пошел через комнату, направляясь к выходу, из двери кухни высунулась седая голова Эмми.
— Что это за шум?
— Пайн говорит, что это овца, — ответила Хлоя, направляясь за своим мужем.
— Овца? Здесь? — Эмми поспешила вслед за Хлоей.
— Боже милостивый, если это действительно овца, то нам не избежать неприятностей.
Когда они добежали до первого крыльца, любопытство Хлои и беспокойство Эмми тут же исчезло, и обе женщины застыли в удивлении. Все еще держа на руках Присциллу, Пайн стоял посреди двора рядом с громадным фургоном, который, казалось, был до предела забит сумками, сундуками, чемоданами, прыгающими и хохочущими маленькими девочками, рядом с которыми гордо восседала белая овца с розовой атласной ленточкой, завязанной вокруг ее шеи.
Из фургона с трудом выходила темноволосая молодая женщина, которая, очевидно, была уже на последнем месяце беременности. А помогал ей спуститься…
— Прескотт? — Хлоя и Эмми в один голос произнесли его имя и поспешили с крыльца к фургону.
— Спасибо, Господи, мой мальчик наконец-то вернулся домой, — сказала Эмми. Слезы появились у нее на глазах, и она заключила племянника в свои теплые объятия, крепко прижав его к себе.
— Да, я дома, тетушка Эмми. И теперь уже надолго.
— Что ты имеешь в виду под «надолго»? — спросила Хлоя, когда Эмми наконец отступила назад.
— Я имею в виду, что приехал сюда навсегда. Я больше никогда не покину Техас.
— А разве это возможно? — спросила Хлоя.
— Конечно да, почему бы нет?
— Но ведь ты граф Сент Кеверна. Ты не можешь одновременно быть графом и жить здесь. Ведь так?
— Честно говоря, я не знаю, — Прескотт широко улыбнулся при виде счастливого и озадаченного выражения на лице своей невестки. — Теперь это уже не имеет ни малейшего значения, потому что я уже больше не граф. Похоже на то, что этот парень, сэр Генри Уилберфорс, сделал большую ошибку, объявив меня графом.
— Ошибку? — у Пайна неприятно засосало под ложечкой при мысли о том, что эта ошибка сэра Генри может как-то касаться и его. — Ты не настоящий граф?
