— Я не могу выразить, как я счастлив слышать от тебя все это.
— Да, кузен, я вижу, что вы просто ошеломлены. При других обстоятельствах я, пожалуй, чувствовал бы себя неловко из-за того, что так внезапно положил конец вашей короткой династической власти, но сейчас этого чувства у меня нет.
— И у меня тоже. Этому моему графству вообще никогда не следовало бы начинаться.
— Так вы в скором времени уедете из Англии?
— Как только ты возложишь на себя этот титул, а я смогу выполнить все необходимые формальности. Конечно, на это может понадобиться некоторое время. Перво-наперво мне надо удочерить этих трех маленьких девочек, оформить все по закону, потом жениться на Люсинде, если мне удастся уговорить ее…
— Это нетрудно для такого решительного мужчины, как вы. Наша кузина любит вас, да вы это и сами прекрасно знаете.
— Да, и я тоже люблю ее. Я и не предполагал, что так смогу полюбить женщину. Но у нее в голове засела глупая мысль, что если она не знает имени своего отца, то недостойна меня. Разве это не самая большая глупость, которую ты когда-нибудь слышал? Я имею в виду, что она не виновата, что была рождена вне закона! Она не может быть в ответе за то, что сделали ее мать и отец.
— Она гордая молодая женщина, которая знает свое место, кузен.
— Это просто чепуха, Эд. Ее место рядом со мной.
— Но не в этом обществе.
— Если все будет по-моему, мы не задержимся в этом обществе слишком долго.
— Я понимаю. Но вам нужно убеждать не меня. Вам надо попытаться посмотреть на все это с ее точки зрения. Она не знает другой жизни, кроме как в Англии. Она считает, что, если выйдет за вас замуж, это принесет вам только позор и презрение. Поймите, что она думает о вас, о вашем благополучии и положении в обществе, а не о своем собственном спокойствии.
— Черт побери мое благополучие и положение в обществе! Ее упрямая гордость просто ставит меня в тупик, я не знаю, с какой стороны обойти ее, как заставить ее прислушаться к голосу разума.
Харгривс положил руку Прескотту на плечо.
— Мне кажется, что если вы приложите к этому все свои способности, то со временем сможете убедить ее посмотреть на все с вашей точки зрения.
— Ты так думаешь?
— Я верю в вас, как в самого себя, кузен.
— Я надеюсь, что ты прав, Эд. Я очень надеюсь, что ты прав.
Но в глубине души у Прескотта таились серьезные сомнения.
— А что такое Техас? — Александра обратила взгляд своих огромных голубых глаз на Люсинду, которая стояла позади нее, расчесывая ее запутанные волосы.
Люсинда отвернулась в сторону, боясь, что сейчас заплачет и напугает ребенка. Она знала, что они скоро уедут — Александра, Виктория, Элизабет и Прескотт. Они все уедут в Техас, а она останется в Рейвенс Лэйере доживать свою жизнь, которая тогда станет, конечно, менее сложной, но в то же время совершенно пустой и бессмысленной.
— По словам твоего дяди Прескотта, — сказала она, — Техас — это почти рай.
— Рай, — повторила четырехлетняя девочка, улыбнувшись на звучание слова. — Это красивое название. А мне там понравится?
— О, я уверена, что тебе там понравится, дорогая. Вы с сестрами будете просто без ума от этого места. У каждой из вас будут лошади, на которых вы сможете кататься верхом, и разные маленькие зверюшки, с которыми вы сможете играть.
— Конечно. Мы возьмем с собой Принцессу.
— Принцессу, вашего ягненка?
— М-м.
— О, я не думаю, что дядя Прескотт захочет тащить за собой Принцессу всю дорогу в Техас. Это очень длинное путешествие на корабле через океан отсюда до Америки. И ваша овечка может заболеть.
— Но мы не можем оставить здесь Принцессу, — сказала Александра. — Я никуда не поеду, если она не сможет поехать с нами.
— Ну тогда нам ничего не остается делать, как взять ее с собой, не так ли? Я не могу уехать, не взяв с собой всех моих девочек.
Неожиданный звук мужского голоса позади нее заставил Люсинду резко повернуться. Прескотт стоял, прислонившись к дверному косяку, засунув большие пальцы рук в передние карманы своих джинсов, со знакомой непринужденной ухмылкой на лице.
Она отвернулась, чтобы скрыть боль, от которой сжалось ее сердце.
