— Встань, — недовольно пробурчал я. — Ты когда-нибудь перестанешь при виде меня падать?
— Никогда! — торжественно пообещал Исаак. — Исаак всегда будет помнить, что обязан вам жизнью и всем, что имеет, ваше сиятельство!
Но встал и почтительно приложился к моей деснице.
— Как дела?
— Хвала Господу нашему! — Еврей пылко перекрестился. — Готов отчитаться до последнего стюйвера! Но что же я… Прошу, сир, прошу в мой кабинет! Сейчас я прикажу накрыть стол…
— Некогда… — Я потопал за Исааком по узкому коридору, провожая взглядом суетливо разбегающихся по углам домочадцев еврея. — Опять ты родственничков понатащил. Не компания, а какая-то синагога, тудыть его в дышло.
— Как можно, все христиане, сир! — оскорбился еврей.
— Смотри! — Я шутливо погрозил ему кулаком, сел в кресло и закинул ноги на стол. — Итак, отчет отдашь Хорсту, а теперь слушай. Через две недели отправишь в Гуттен один из наших торговых кораблей. Его там загрузят пушками и ядрами, после чего пусть стоит в гавани, ждет меня. Все необходимые распоряжения уже даны. Я же по возвращении из Гента сопровожу его на своей «Виктории» в Сибур, что в Наварре. Понял?
— Сир! Но все корабли уже запланированы под работу! — Еврей с отчаяньем всплеснул руками. — Это расточительство. Давайте я подберу тогда попутный товар для реализации в этом вашем Сибуре. Чтобы хоть как-нибудь окупить фрахт!
— Ты меня услышал. Теперь ответь на следующий вопрос. Его высокопреосвященство кардинал де Бургонь еще в архиепископстве?
— Да, сир. А где еще ему быть. Его доля в нашем предприятии исправно выплачивается через эконома.
— Отлично! — Я рывком встал из кресла. — Я туда с визитом. Хорст, ты остаешься здесь. Можешь приступать к потрошению.
Бухгалтер немедленно хищно осклабился, а Исаак кисло скривился. Они с Хорстом люто ненавидели друг друга, хотя и взаимно уважали. Впрочем, мне плевать, пусть хоть глотки перегрызут, на работе это сказывается только положительным образом.
Через три часа показались стены архиепископства Камбре. При виде замшелых мрачных стен у меня невольно пробежали мурашки по спине. Здесь смердело жуткими страданиями и болью, как в камере пыток.
Уже десятки раз здесь бывал, но от неприятных ощущений при посещении епископства все никак не могу избавиться.
В свое время так сложилось, что я оказался причастным к одной церковной организации — тайному рыцарскому ордену защитников истинной веры, последователям тех самых тамплиеров, и даже занимал в нем немалую должность рыцаря-коммендатора.
Но с тех пор много воды утекло. К ордену я уже не принадлежу, а с самим кардиналом мы расстались точно не друзьями. Не скажу, что я тогда был совершенно прав, но и по-другому поступить не мог. В итоге по результатам скандала был изгнан из ордена, вдобавок — из фаворитов вдовствующей герцогини Мергерит, и даже отлучен от Бургундского отеля. Спасибо, что вообще в застенки инквизиции не угодил. А мог…
Да уж, неприятная история получилась. Правда, около года назад мне поступил недвусмысленный сигнал о том, что его высокопреосвященство снова готов к сотрудничеству, но я его нагло проигнорировал. Так что, по сути, я сейчас лезу в логово льва с совершенно неясными последствиями для себя. Но, как говорится, Бог не выдаст, свинья не съест, посмотрим. Сейчас мне без помощи де Бургоня не обойтись. И есть что ему предложить взамен.
— Прошу, его высокопреосвященство ждет вас… — Низенький щуплый служка в помятой рясе отступил от калитки.
Я мысленно перекрестился и шагнул в архиепископство…
— Прошу… — Служка с легким поклоном пропустил меня вперед.
Едва сделал первый шаг, как из-за поворота коридора, шагая в ногу, появились три церковных гвардейца в начищенных кирасах и с алебардами в руках. Возглавлял их дюжий сержант с бантом на плече — знаком своего чина.
— Прошу сдать ваше оружие, сир… — сухо проговорил сержант.
Одновременно позади меня раздался лязг латных башмаков о каменные плиты пола.
«Сзади тоже латники… — сделал я вывод про себя. — Окружили, демоны… А раньше с клинками пропускали. И зачем, спрашивается? Хотят арестовать? Или кардинал до конца не уверен в моей благонадежности? Задержать меня де Бургонь вряд ли решится, да и незачем ему. Значит, решил подстраховаться. Действительно, мало ли что может вытворить сумасбродный граф де Грааве? В последнюю нашу встречу я едва не ввязался в драку с гвардейцами. Или просто жути наводит, чертов поп? Скорее всего. Придется разоружаться. Так сказать, наглядно продемонстрировать смирение. Н-да… А стремно безоружным в логово инквизиции лезть. Как голым на рыночной площади прогуливаться…»
