Старец же восхвалил бога за это и сказал варягу: „Чадо! С этих пор не будешь ты называться Шимоном, но Симон будет имя твое“»[5]. Таким образом, Шимон из латинства перешел в православие, и, как явствует из дальнейшего рассказа, православными стали и все другие варяги, жившие вместе с ним: Симон оставил «латинское заблуждение и истинно уверовал в господа нашего Иисуса Христа со всем домом своим около трех тысяч душ и со всеми священниками своими».
Опуская подробности этой части легенды о построении Успенского собора Печерского монастыря и некоторые несообразности, отмеченные М. Д. Приселковым[6], следует обратить внимание на следующее: образ Успенского храма дважды является в воздухе. Один раз над полем битвы, другой — в бурю; оба раза он служит спасению — по воздуху переносится Шимон, и ветром прибивает к берегу корабль Шимона. «Свыше» даются, кроме зрительного образа, и пропорции, и точные размеры храма. Как и во влахернском чуде, «забота» Богоматери ведет к обращению язычников в православие.
Но на этом связь строительства Успенского собора в Печерском монастыре с Влахернским монастырем и его культом Богоматери не кончается. Другое «чудо», рассказанное в том же послании Симона Поликарпу, касается событий в самом Константинополе. Строители-греки (их было четверо) видели во сне Богоматерь, которая позвала их во Влахерны. Симон передает рассказ строителей: «И вот увидели мы Царицу (Богоматерь. — Д. Л.) и множество воинов при ней, мы поклонились ей, и она сказала нам: „Хочу церковь построить себе на Руси, в Киеве, повелеваю же это вам“». Далее в передаче Симона следуют практические распоряжения Богоматери, заканчивающиеся словами: «„Выйдите наружу, посмотрите церквь“. И увидели мы церковь на небе». Далее Богоматерь дает строителям «наместную» икону — свой образ, получивший название Влахернской Богоматери. Нет необходимости передавать детали последующего изложения легенды о строительстве. Важно только, что храм трижды показывается на небе. Затем сам план церкви выжигается на земле небесным огнем и проявляется выпавшей росой. Посланные затем из Царьграда иконописцы чудесным образом видят Успенский собор уже построенным высоко на горе, над рекой.
Эти легенды объясняют не только однотипность Успенских храмов на Руси, но и обычное для них расположение на горе, на крутом берегу, что сохраняется почти на тысячелетие.
Когда иконописцы-греки отказываются расписывать Успенскую церковь в Печерском монастыре и пытаются уехать на лодке назад в Константинополь, начинается, как и в двух первых случаях, сильная буря и ладья их сама идет вверх по Днепру против течения. Иконописцы рассказывают: «На другую же ночь снова увидели мы эту церковь и чудную икону наместную, говорившую нам: „Люди, зачем напрасно мечетесь, не покоряясь воле сына моего и моей; если не послушаетесь меня и захотите бежать, — я возьму всех вас и прямо в ладье поставлю в церкви моей“»[7].
Во всех этих «чудесах» виден характерный «почерк» влахернского культа Богоматери. Неудивительно, что изгнанный из монастыря печерский игумен Стефан сам создает в Киеве церковь «по подобию Влахернской», а монастырь, основанный им при церкви, получает название Влахернского.
Освящение Успенской церкви в Печерском монастыре произошло 14 августа, накануне дня празднования Успения, установленного в VI в. императором Маврикием в честь его победы над персами. Освящение церкви происходило, как явствует из текста Киево-Печерского патерика, в обстановке, подобной той, что описана в апокрифическом сказании о явлении со всех сторон света апостолов на облаках при Успении Богоматери. Митрополит Иоанн и все русские епископы — Иоанн Черниговский, Исайя Ростовский, Антоний Юрьевский, Лука Белгородский — были чудесным образом предупреждены и собраны в церкви Успения. Симон не решился, однако, утверждать, что они слетелись на облаках. Но митрополит при освящении церкви сказал: «Пресвятаа Богородице, якоже в свое преставление апостолы от конець вселенныа събравши в честь своему погребению, тако и ныне в освящение своея церкове собравши тех наместники и наши служебники»
