Очевидно, в среду «Грабителей» замешался предатель, сделавший англичанам самый обстоятельный донос о целях и намерениях экспедиции, предпринятой Ингольфом и Надодом. Адмирал Коллингвуд шел наверняка и прибыл как раз вовремя, чтобы спасти замок Розольфсе и его обитателей.
После оглашения решения суда Ингольфа отделили от прочих офицеров и матросов и заперли в одной из комнат Южной башни (четыре розольфские башни назывались по четырем странам света). Комната освещалась одним квадратным окошком, а дверь была крепкая, обитая железом, и не позволяла даже думать о побеге.
Внизу под этой комнатой находилось помещение Магнуса Бьёрна, пропавшего брата Харальда. В эти комнаты с тех пор никто ни разу не входил. Магнус, уезжая в путешествия, формально запрещал входить туда без него, а в последний свой отъезд особенно настойчиво подтвердил это запрещение. Впрочем, Черному герцогу не приходилось даже и следить за тем, чтобы это запрещение соблюдалось: доступ в эту часть замка достаточно строго охраняла существовавшая о ней таинственная легенда, способная расхолодить самое пылкое любопытство.
В этих комнатах некогда повесился один розольфский управляющий, причем никто так и не мог доискаться причины этого отчаянного поступка. После того шепотом стали рассказывать, что привидение управляющего каждую ночь является в тех апартаментах, болтаясь на веревке и возобновляя каждую ночь сцену самоубийства. При этом будто бы раздавались стоны и стук костей.
Комната, в которой заперли приговоренного Ингольфа, приходилась в самом верху башни и выходила на четырехугольную террасу, которая шла кругом всех четырех стен старого замка. Не будь этой террасы, никто из розольфской прислуги не решился бы провести Ингольфа в верхнюю комнату, потому что в таком случае им пришлось бы пройти через страшные покои.
При всем своем высоком умственном развитии, Харальд и его сыновья были все же люди своего века и хотя не верили суеверным россказням прислуги, однако все же чувствовали непобедимое отвращение к помещению, в котором Магнус, бывший в семье Бьёрнов свободным мыслителем, хранил свои многочисленные коллекции. Впрочем, Черному герцогу однажды ночью послышались в Магнусовых комнатах какие-то странные звуки и померещился какой-то зловещий свет в окнах, и это было вскоре после исчезновения Магнуса… Больше ничего и не требовалось для того, чтобы заставить прислугу обегать такое нечистое место.
Помощника капитана Альтенса и четырех других офицеров заперли как попало в трюме «Ральфа» вместе с прочими матросами. Оружие было, разумеется, отобрано у всех. Все люки — наглухо забиты и охранялись часовыми, да, впрочем, о бегстве нечего было и думать, потому что палубу брига занял многочисленный отряд англичан.
На судне Альтенс, старый морской волк, произнес следующую речь:
— Все вы подлецы и трусы, — обозвал он своих судей, — вы взяли нас в плен изменническим образом. Отдайте нам корабль и капитана и сразитесь с нами в честном бою: хоть вас и пятеро на одного, а все-таки мы потопим вас в море… Да что! Вы на это никогда не осмелитесь. Вы трепетали при одном имени капитана Вельзевула; вам понадобилось семь кораблей и две тысячи экипажа для того, чтобы погнаться за нами. Но мы еще не повешены, поэтому — берегитесь!
Произнеся эту речь, Альтенс сделался нем, как рыба, и больше от него не могли добиться ни слова.
День прошел совершенно спокойно и, к удивлению англичан, из трюма не доносилось ни малейшего шума, ни малейшего крика. Когда заключенным отнесли пищу, то нашли их сидящими в порядке, по ранжиру, при унтер-офицерах и офицерах, готовыми идти на смерть как бы по команде.
Настал уже вечер, а ни Олдхэм, ни Надод не подавали и признака жизни. Равным образом не нашлось следов Гуттора и Грундвига.
Было решено, что оба верных служителя убиты этими двумя бандитами, убежавшими под шумок с «Ральфа», и бешенству старого Харальда не было пределов. Даже у Олафа с Эдмундом пропала к пиратам всякая жалость.
— Завтра, как только свершится казнь, — сказал Черный герцог, — мы обыщем весь ског и наверняка поймаем убийц.
