Готшальк и Рескьявик с частью своих товарищей были заранее привезены в Глазго и посажены на «Дядю Магнуса». Об этом мы, впрочем, уже упоминали вскользь.
По прибытии в Гренландию оба корабля были радостно встречены нанявшимися эскимосами. Так как розольфцы долго не приходили, то эскимосы начали уже терять надежду на заработок. Восторгу их не было пределов, когда они увидели, в каких шубах щеголяют их товарищи, приехавшие на «Дяде Магнусе». Они стали рассчитывать, что им дадут такие же прекрасные подарки.
Простояв несколько дней и приняв на борт эскимосов, которых разделили на два отряда, «Дядя Магнус», провожаемый «Леонорой», вышел в море при громких приветствиях собравшейся толпы.
Корабли направились к северу. Они последовательно прошли мимо Шпицбергена, мимо земли Мелвилла и мимо так называемых Ледовых берегов, потому что они освобождаются от льда и снега всего на каких-нибудь пять или шесть недель в году.
Герцог Норландский велел держать курс по прямой линии на север, предполагая, что лишь в этом направлении он может отыскать дядю Магнуса, по всей вероятности, умершего на границе обетованной земли, которую он отыскивал и нашел.
Исследовав до реки Меккензи все верхние берега, омываемые Ледовитым океаном, Фредерик Бьёрн вернулся назад, обогнул мыс Ледяной, Шпицберген и снова прошел мимо северного берега Гренландии, отыскивая там для себя зимнюю стоянку. С этим нужно было торопиться, так как был уже сентябрь.
Наконец Фредерик отыскал небольшую бухту, которую назвал бухтой Надежды. Она находилась под 82°70′ северной широты и 6°22′ восточной долготы.
Бухта была окружена высочайшими утесами, которые защищали ее от всех ветров. Более удобную стоянку трудно было и найти.
Простояв сутки с «Леонорой», Фредерик Бьёрн на следующий день отослал ее обратно, приказав командиру ее, нашему старому знакомому Биллу, явиться в бухту следующей весной и привезти надлежащее количество всяких припасов.
Матросы шхуны и клипера были связаны между собой узами дружбы и родства. Немудрено поэтому, что и те, и другие с тоской готовились к предстоящей разлуке, быть может, навсегда.
Прощание вышло трогательное. Матросы «Леоноры» плакали, не скрывая своей жалости к товарищам, идущим на всякие опасности, но матросы «Дяди Магнуса» крепились, не желая показаться слабыми.
— До свиданья! До свиданья! — долго кричали друг другу остающиеся и уходящие.
«Леонора» ушла.
Друг Фриц и моржи. — Воспоминание. — Перелет птиц. — Море льдин. — Начало зимовки. — Эдвард Пэкингтон. — Наем эскимосов. — Белые медведи.
ТОЛЬКО ЧТО УСПЕЛ ФРЕДЕРИК БЬЁРН приготовить все для зимней стоянки, как на море показались первые льдины. Экипаж клипера приветствовал их от души, потому что они означали для него средство продолжить предприятие. По другую сторону равнины, ограничивавшей бухту, снова начинался Ледовитый океан, по которому можно было на санях проехать пространство в два градуса длиной.
Местность около бухты в момент прибытия наших путешественников не была совершенно безжизненной. В воздухе носились морские птицы с такой беззаботностью, которая прямо указывала, что они никогда не видали людей. Моржи и тюлени подплывали к самой корме корабля, как бы желая ознакомиться поближе с невиданной громадой.
Однажды друг Фриц позабавил моряков внезапным пробуждением в нем рыболовного инстинкта. Это было тем оригинальнее, что он был взят от матери еще совсем маленьким медвежонком и после того ему не приходилось самому добывать себе пищу.
Друг Фриц вместе с прочими любовался на птиц, которым матросы бросали куски вяленой рыбы. Вдруг в бухте появилось стадо моржей с длинными изогнутыми клыками. При виде их медведь вытаращил глаза и тихонько завизжал от радости, как щенок, увидевший из окна, что на дворе играют другие щенята. Моржи действительно резвились, ныряя и кувыркаясь в воде.
Через несколько минут друг Фриц начал вздрагивать и трясти своей огромной головой. Он лишь недавно достиг зрелого возраста и, как все молодые животные, очень любил игру. Что такое с ним делалось? Желал ли он присоединиться к моржам и порезвиться вместе с ними или в нем проснулась природная кровожадность, заглохшая от постоянного общения с добрыми людьми? Быть может, и то, и другое. Как бы то ни было, но через несколько минут он окончательно не выдержал и, прыгнув с корабля, как бомба, свалился среди играющих. Сначала он погрузился в воду, но сейчас же выплыл, глухо ворча. Он был сыт и, по-видимому, не имел никаких свирепых намерений. Эдмунд, зная его отлично, положительно утверждал, что медведь просто желал поиграть с моржами.
