Смелость фирмы «Сэмюэл Бартон и К°». — Благополучный спуск «Дяди Магнуса». — Таинственный голос.
ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ НАКОНЕЦ НАСТАЛ. Взошло солнце и осветило «Дядю Магнуса», третий корабль, носивший это имя, гордо стоявший верфи и оснащенный, вопреки обычаю, всеми мачтами, парусами, аппаратами и даже пожарными инструментами.
Из бахвальства, а может быть, и из желания показать неведомому врагу, что его не боятся, Бартоны решились спустить корабль на воду совершенно готовым, так чтобы после спуска к его оснастке не пришлось прибавлять ни одной веревочки. Вся оснастка окончена была еще на верфи. К чести фирмы «Сэмюэл Бартон и К°» можно сказать, что хотя она и взяла за постройку тройную цену, зато корабль получился такой, что уже ничего не оставалось желать лучшего в отношении и его прочности, и изящества, и даже комфортабельности внутренней обстановки. «Дядя Магнус» представлял последнее слово тогдашнего кораблестроительного искусства.
Но что было всего удивительнее, так это то, что фирма, несмотря на несчастный пример Прескотта и Бернсов, не приняла никаких исключительных мер для охраны верфи ни во время постройки корабля, ни после его окончания. Впрочем, перед спуском принята была одна особая предосторожность, значительно снижавшая его трудность. Главный инженер, заведовавший работами, незадолго перед тем придумал некоторое приспособление для спуска на воду больших кораблей. Это приспособление впервые должно было применяться на «Дяде Магнусе» в Глазго, и опыту суждена была удача свыше всякого ожидания.
Бартоны захотели устроить по поводу спуска блестящее празднество.
Лорду-мэру, всем олдерменам, всем начальствующим лицам и именитым обывателям разосланы были приглашения присутствовать при спуске и затем пожаловать на парадный банкет. В благополучном исходе операции Бартоны, очевидно, не сомневались, но их уверенности не разделял в Глазго решительно никто.
Две последовательные неудачи, постигшие самые лучшие фирмы в Глазго, после тщательного исследования их причин объяснялись преступным умыслом. Это произвело в обществе огромную сенсацию. А так как виновные не были найдены, то по всему городу носилась масса разнообразных слухов. Известно было, что Прескотт и Бернсы отклонили от себя вторичный заказ и что сами Бартоны, сначала тоже отказавшись, наконец согласились лишь при условии тройной цены за корабль с уплатой вперед. Об истинных причинах, заставивших Сэмюэла Бартона изменить свое решение, не догадывался никто.
Все пребывали в полном убеждении, что таинственная дуэль между заказчиками и их невидимыми врагами еще не кончилась и что, наверное, последует еще и третья катастрофа.
Берега Клайда на необозримое пространство покрылись громадной толпой, среди которой происходил оживленный обмен мнений. Составлялись пари за и против успеха. Откуда-то даже появились случайные букмекеры, записывавшие ставки, как на скачках. Большинство ставок оказалось против.
Особенно азартные пари заключались около самой верфи, где неподвижно возвышался «Дядя Магнус», готовый к спуску.
Неподалеку стояло ландо, а в нем сидел мулат, лицо которого с грубыми, неприятными чертами было почти сплошь закрыто густой черной бородой. Благодаря своему огромному росту и тому, что он сидел в высоком экипаже, мулат значительно возвышался над толпой.
Вдруг он вскричал:
— Сто соверенов за успех!
Эти слова заставили всех обернуться на него. Грундвиг, прохаживавшийся неподалеку в оживленной беседе с главным инженером, невольно вздрогнул и обернулся. Внимательно поглядев на мулата, он как бы успокоился и прошептал:
— Слава Богу! Это не он.
— Что с вами? — спросил Грундвига собеседник. — Как вы побледнели!
— Нет, ничего, это я так, — отвечал Грундвиг. И прибавил про себя: «Мне послышалось, как будто говорит умерший».
Пробило одиннадцать часов.
Минута наступила.
В толпе поднялось чрезвычайное волнение. Отдельные разговоры прекратились, пари закончились. Каждый желал не пропустить ни одной подробности грядущего события.
Ведающий оснасткой отдавал последние распоряжения. Руководство окончательными маневрами переходило к нему. Он следил за постройкой корабля от киля до верхушки мачт и, вручив его заказчику, должен был покинуть его последний.
