С этими словами офицер достал из кармана фуляровый платок и завязал им глаза адвокату, не оказавшему ни малейшего сопротивления.
Лодка по-прежнему быстро плыла, держась середины реки, чтобы не наткнуться на корабли, стоявшие близ берегов.
— Ну, мы скоро приедем, — продолжал офицер. — Я не злоупотреблю вашим терпением, господин адвокат: через пять минут повязка будет с вас снята.
Приподняв немного тент, офицер скомандовал гребцам:
— Легче! Легче! Не ударьтесь о борт!
Адвокат был сильно заинтригован, но перестал бояться. Он чувствовал, что лодка плывет уже не на веслах, а по инерции и что, следовательно, они приближаются к цели своего путешествия.
— Тише, тише! — руководил гребцами молодой человек. — Причаливай!..
Почувствовался легкий толчок. Лодка остановилась.
Куда это она прибыла?
Джошуа был уверен, что она дальше Саутварка не проплыла, но где именно она остановилась?
Новый приказ, отданный капитаном, ясно показал адвокату, что она причалила не к берегу, а к какому-то кораблю.
— Эриксон, — приказал капитан, — бросьте нам веревку.
— Есть, капитан!
— Привяжите покрепче это кресло.
— Есть, капитан!
«Очевидно, они не хотят, чтобы я видел их корабль, — подумал Джошуа, — и поднимают меня на борт со всеми почестями, на которые имеет право слепой».
Догадка его оправдалась. Молодой человек обратился к нему:
— Не угодно ли вам, сэр, взять меня под руку?
— С удовольствием, — отвечал солиситор, окончательно успокоившись.
Его посадили на приготовленное кресло и подняли на палубу, куда уже успел вбежать по трапу капитан. Молодой человек снова взял адвоката под руку и повел его куда-то. Через несколько минут мистер Джошуа почувствовал у себя под ногами мягкий ковер. Дверь за ним затворилась, и повязка слетела с его глаз как бы по волшебству.
Пять миллионов за труды. — Снисходительный тюремщик. — Размышления Билла. — Сколько за секрет? — Письмо «Грабителей».
ДЖОШУА ОГЛЯНУЛСЯ КРУГОМ И БЫЛ положительно ослеплен необычайной роскошью обстановки, в которой он находился.
Он увидел себя в большом салоне, в котором, казалось, собраны были богатства всех пяти частей света: кашмирские ковры, китайские и японские вазы, саксонский и севрский фарфор, венецианские зеркала в рамах превосходнейшей слоновой кости, разноцветный богемский хрусталь, гобелены, лионский бархат, русская кожа, живопись лучших мастеров — все это придавало комнате характер сказочной роскоши.
В каюте, кроме адвоката и молодого человека, который его привез, сидели за большим, заваленным книгами и картами столом два наших старых знакомца — Грундвиг и Гуттор. Молодой человек стоял перед адвокатом. Это был тоже наш давний приятель — Билл, капитан «Олафа».
— Джентльмены, — сказал он, — имею честь представить вам достопочтенного Джошуа Уотерпаффа, одного из знаменитейших лондонских адвокатов, с которым вы желали познакомиться.
Гуттор и Грундвиг молча поклонились.
— Мистер Джошуа, — обратился к нему Билл, — позвольте представить вам двух моих лучших друзей, имена же их разрешите оставить пока в тайне.
Адвокат кивнул головой в знак согласия и церемонно поклонился.
— Теперь мы вам сообщим цель визита, который мы вас, так сказать, принудили сделать нам, — продолжал Билл, предлагая адвокату стул.
— Совершенно излишним было принуждать меня, — с улыбкой возразил адвокат, — потому что, получив сегодня утром ваше письмо, я с удовольствием готов был следовать за вами всюду и подчиниться всевозможным предосторожностям, которые вам угодно было бы принять для своей безопасности.
При упоминании о письме, полученном поутру, трое розольфцев переглянулись с нескрываемым удивлением. К счастью, внимание Джошуа было отвлечено созерцанием чудес, наполнявших комнату, так что он не заметил этого, а Билл в это время знаком напомнил своим друзьям об осторожности.
О каком же письме говорил адвокат? Не зная содержания, невозможно было продолжать разговор, чтобы не попасть как-нибудь впросак. Важность письма подтверждалась и тем, какое значение придавал ему сам Джошуа.
Все эти мысли разом пришли в голову троим розольфцам.
Гуттор и Грундвиг со времени исчезновения герцога Норландского и его брата уступили первое место капитану Биллу и признали его начальником экспедиции, несмотря на его крайнюю молодость. Они понимали, что молодость — это такой недостаток, от которого люди избавляются с каждым днем, а в данном случае он вдобавок уравновешивался умственным и научным превосходством молодого офицера. Впрочем, и Билл со своей стороны дал слово ничего важного не предпринимать без согласия своих старших друзей, у которых было преимущество опыта.
