— Со мной то, что я целых два часа старался припомнить, где и от кого я слышал о Безымянном острове, и никак не мог добиться этого.
— А теперь вдруг припомнили?
— Припомнил.
— Где же и от кого?
— На «Ральфе», от того самого Олдхэма, которого ведут в Тауэр в качестве убийцы и атамана «Грабителей морей».
— О!.. В таком случае, Билл, этого человека нужно спасти во что бы то ни стало.
Донесение солдат. — Волнение лондонцев. — Тесть и зять. — Захария и Фортескью.
МАТЕРИАЛЫ СЛЕДСТВИЯ, ПРОВЕДЕННОГО коронером, были представлены суду Королевской Скамьи и по должном рассмотрении утверждены надлежащим порядком. Мистер Олдхэм был предан уголовному суду лондонского Сити.
Население британской столицы было страшно раздражено против «злодея». За последнее время в городе особенно часто случались грабежи и убийства, справедливо приписываемые «Грабителям», а между тем до сих пор еще не удалось поймать ни одного преступника. Немудрено поэтому, что все — и полиция, и публика — чрезвычайно обрадовались, когда один наконец попался. О! Разумеется, к нему отнесутся без всякой пощады…
Когда Олдхэма арестовали в таверне, начальнику отряда пришла в голову блистательная мысль: объяснить кровавое происшествие в ней битвой между солдатами и «Грабителями», причем солдаты будто бы остались победителями. В этом смысле был составлен пространный рапорт и подан куда следует. Англичане пришли в восторг. Всюду восхвалялось мужество солдат и офицера, который ими командовал. Составилась в их пользу подписка, доставившая очень солидную сумму, которая и была распределена между чинами действовавшего отряда. Виновность Олдхэма была заранее решена в общем мнении, и его не могло бы спасти даже красноречие самого Демосфена.
Двадцать четыре часа спустя после заключения несчастного клерка в тюрьму ему уже было объявлено, что на следующее утро он должен явиться в суд. Правительство хотело действовать быстро и решительно, чтобы показать «Грабителям» устрашающий пример.
— Ваше дело ясно, — сказал Олдхэму в виде любезности чиновник, принесший ему повестку о вызове в суд. — Вы хорошо сделаете, если напишете своим родным, потому что послезавтра все уже будет кончено.
Мистер Олдхэм ничего не понимал, так как был убежден, что на суде будет блистательно доказана его невиновность. Поэтому он очень высокомерно ответил чиновнику, что «он видал и не такие ужасы, так как прожил много времени у людоедов».
Чиновник был изумлен и побежал доложить начальству — преступник сам сознается в том, что «пожирал свои жертвы». Если до этой минуты могли быть какие-нибудь сомнения насчет Олдхэма, то теперь они окончательно должны были рассеяться.
Вечером заключенного посетил его тесть, мистер Фортескью. Он вошел важно, скрестив на груди руки, и с самым торжественным видом продекламировал:
— Я тебе предсказывал, Захария, что ты опозоришь обе наши семьи! На твоем челе я всегда видел неизгладимую печать роковой судьбы.
— Клянусь вам, что я здесь просто жертва судебной ошибки, — возразил несчастный клерк.
— Не лги! — строго остановил его почтенный мистер Фортескью. — Я все знаю.
— Если вы знаете все…
— Я читал геройский рапорт храбрых солдат его величества, которые сражались против разбойников, во главе которых был ты. Я даже внес свою лепту при общей подписке в пользу храбрецов, потому что я прежде всего англичанин, а потом уже твой тесть. Ничто из славы отечества мне не может быть чуждо. Впрочем, ты сам, как оказывается, защищался как лев. Я тобой доволен. Это придает некоторое величие твоим преступлениям.
— Но это ужасно!.. Уверяю вас, что ничего подобного не было! Я все время сидел под столом, пока происходила битва между «Грабителями» и какими-то неизвестными людьми, которых я не мог видеть, так как они находились в самой глубине залы. Что же касается королевских солдат, то они ни с кем не сражались и никого не убили, потому что пришли тогда, когда все уже было кончено.
— Довольно, Захария! Довольно! — перебил с негодованием мистер Фортескью. — Не старайся разрушить эту почтенную легенду, бросающую новый луч славы на наших храбрых солдат. Горе тем народам, которые не умеют хранить своих преданий!
