5 ноября меня вызвал Сталин. Приказал выехать в Куйбышев. Уже несколько месяцев Куйбышевская железная дорога стала притчей во языцех. Два грузопотока — с востока на запад и обратно — сталкивались, забивая пути. Пропускная способность падала. К тому же вдоль дороги расположилось множество складов с нефтепродуктами, куда ежедневно поступало горючее и масла и откуда они, тоже ежедневно, отправлялись на фронт. Эти поезда еще более загромождали, а подчас и закупоривали дорогу.
Сталин дал задание расчистить пробку и лично проследить за пропуском через Куйбышевский узел эшелонов с сибирскими и дальневосточными дивизиями. Сказал также, что, поскольку Советское правительство находится сейчас в Куйбышеве, там по случаю годовщины Великого Октября будет устроен военный парад. Мне надлежит обеспечить доставку в Куйбышев двух стрелковых дивизий, тяжелой артиллерии и танков.
Я выехал в Куйбышев и занимался напряженной работой: разгрузкой железнодорожного узла. Удалось это сделать, но стало ясно, что принятые для разгрузки чрезвычайные меры лишь временно и ненадолго решили проблему. Куйбышевский узел просто слабо развит в техническом смысле. Надо удлинять старые и строить новые пути, платформы, краны, водокачки, связь и прочее. Иначе заторы на дороге будут постоянными. Решил по прибытию, в Москву доложить об этом руководству.
В ночь на 7 ноября неподалеку от Куйбышева были выгружены две стрелковые дивизии и тяжелая военная техника. А несколько часов спустя эти соединения, отлично вооруженные и снаряженные, парадным строем прошли по центральной площади Куйбышева, перед трибуной с членами Советского правительства и дипломатическим корпусом. Тесным строем прошли десятки новых танков Т-34, за ними на тракторах — тяжелые пушки и гаубицы. Пролетели над площадью боевые самолеты. Даже на меня, который знал, сколько новых войск сосредотачивается под Москвой, парад произвел сильное впечатление. Что уж говорить про жителей города! Воодушевляющая картина: есть у нас кому и есть чем побить немца! Да и послам, и посланникам, полагаю, это мощное движение пехотных, танковых и артиллерийских колонн дало пищу для иных, чем прежде, размышлений. Ведь они, союзники наши, тоже, как и наши противники по войне, считали дни, оставшиеся до падения Москвы.
Сразу после парада войска были погружены в эшелоны и отправлены в Москву для дальнейшего следования на фронт.
В середине ноября фашистская группа армий «Центр» возобновила операцию «Тайфун», т. е. генеральное наступление на Москву. И опять, как в октябре, наиболее опасным для нашей обороны стало вклинение немецких танковых и моторизованных дивизий северо- западней Москвы. Противник захватил город Клин на дороге Москва — Ленинград и продолжал распространяться вдоль этой дороги на юго–восток, а также на восток, к Савеловской дороге, к каналу Москва — Волга. Прорыв его подвижных соединений за канал выводил их на оперативный простор и грозил отрезать Москву от главной питательной артерии ее обороны — от восточных дорог.
Конец ноября — начало декабря в памяти моей не разделяются на дни и ночи. Все слито в едином бешенном ритме боевой работы, в режущем бессонном свете ламп, в мелькании лиц, в мерном пиканье телефонных зуммеров, в стремительных выездах на фронт, где снега, мороз, где на полнеба мертвенные зарницы орудийных залпов, где прямо в ночном поле выгружаются приведенные тобой эшелоны и сыпят искрами трубы паровозов.
В ночь на 26 ноября нам удалось быстро подать два с лишним десятка эшелонов к Серпухову, погрузить 7‑ю гвардейскую стрелковую дивизию и под огнем противника, который в некоторых местах обстреливал дорогу Серпухов — Москва не только артиллерийским, но и пулеметным огнем, перевезти гвардейцев в Москву и далее на север, на Клин, где они с хода вступили в бой.
Несколько дней спустя на том же клинском направлении, но ближе к Савеловской железной дороге возник очередной критический момент. Немцы захватили станцию Яхрома, подошли к городу Дмитрову, их передовые батальоны перешли по льду канал Москва- Волга и закрепились на плацдарме.
