Известно, что американцы едят все консервированное. Кто сказал, что пищу надо обязательно превращать в горячую? Вы посмотрите рацион американцев. У нас каждый человек жидкости литра три–четыре «хватает», а у них этого нет. У американцев имеется и сухой спирт, на котором согревают консервы. Мы давали во время советско–финляндской войны сухой спирт, и делали это по примеру японцев. Японцы дают банку сухого спирта, дают котелок, причем, все это в безлесных, пустынных районах. Пройдите сейчас от Москвы до Парижа — пройдите такими местами, где бы вы не задели населенного пункта? Когда Наполеон в 1812 г. — при редкости населения в Польше, редкости населения в России — он шел не особенно оснащенным, он придерживался населенных пунктов. Теперь населенных пунктов несравненно больше и отягощать себя такими средствами, как кухни, как пекарни, полагаю, нет смысла. А то приходится тащить и кухню, и кипятильник.
Когда мы начали воевать, оказалось, что мы не можем изготавливать кухни в большом количестве — нет металла. А вдобавок ко всему прочему в советско–финляндскую войну мы убедились, что луженый котел после трех месяцев пользования им с солью — не годится, полуда сходит, и люди могут отравляться. Значит, надо котлы лудить. Значит, надо посылать лудильщиков. Котел нужно вынуть, кухню надо демонтировать. Мы мобилизовали из промкооперации около тысячи человек мастеровых, которые знали лудильное дело, сформировали бригады и послали на финский фронт для лужения котлов.
Были и другие моменты, когда мы просто не могли найти металла. Тогда встал вопрос, чтобы сделать чугунные котлы. Многие инженеры выступали, они готовы были черт знает что подозревать. Они готовы были подозревать, что это вредительство. Я сказал: надо взять чугунные котлы. Чугун не окисляется. Сколько лет будет жить кухня, столько лет будет жит и котел.
Тогда начали доказывать, что чугунные котлы очень хрупкие, котел быстро развалится и кухни не будет. Но так как другого выхода не было, то я встал решительно на этот путь — изготавливать кухни с чугунными котлами без испытаний, что и начали проводить в жизнь.
Это дошло до Мехлиса. Мехлис сейчас же накатал записку, что это вредительский акт. Когда на Совнаркоме начали обсуждать этот вопрос, пожались, пожались, все стояли на моей стороне, но не хотели принять решения (это было во второй половине 1940 г., когда Мехлис уже был наркомом государственного контроля), никто не хотел сказать «да». Все твердили одно: «Надо изучить, надо проверить!». Мехлису никто не хотел сказать: «Что ты чепуху городишь?».
Г. А. Куманев: Что Вы можете сказать относительно размещения запасов? Каковы были точки зрения на этот счет?
А. В. Хрулев: Я имел непосредственное столкновение с Мехлисом по данному вопросу. В 1941 г., когда Сталин был уже Председателем Совнаркома СССР, я докладывал на заседании правительства свои предложения по части размещения неприкосновенных запасов. Я говорил Сталину, что неприкосновенные запасы в приграничные дивизии закладывать не следует. Пусть эти приграничные дивизии живут с тем, что у них есть, а запасы сосредоточивать на окружных и центральных складах, желательно за Волгой. Что касается теплого обмундирования — валенок, полушубков, ватных телогреек, шапок, рукавиц меховых, — все это хранится только за Волгой и ничего войскам не следует давать до наступления холодов.
Генеральный штаб говорит: этого нельзя принять, потому что у нас по плану эти приграничные дивизии пополняются контингентами из различных областей и идут они необмундированными и невооруженными, и для того чтобы, прибыв в ту или иную часть, они могли быть боеспособными, необходимо хранить для них обмундирование и вооружение.
Я отвечал и на этот вопрос: предлагаю существующую систему изменить, чтобы военкоматы обмундировывали команды и давали оружие. Чтобы солдат пришел уже готовым, и, если вдруг окажется, что дивизия или войсковая часть разбита или ушла в неизвестном направлении, этот солдат мог быть передан в готовом виде в любую часть.
Доводы против: это совершенно новое дело, пока никем не проверенное.
