Катер быстро тащил халку вниз по течению. Воробьев заметил, что берега реки сходятся все ближе. Скоро катер пошел у самых берегов, так что иногда борта халки почти касались свесившихся над водой кустов.
— Входим в протоку, — сказал шкипер. — Через тридцать километров будет Орлиное озеро, затем сотню километров по нему — и мы дома. Да... не дает мне покоя мысль о Говорящем ключе.
Разговаривая вполголоса, они прошли на корму. Каюта шкипера скрыла их от взоров Кандыбы и Марченко. Увлеченные планами будущей работы, Постриган и Воробьев долго сидели на каких-то ящиках. Они не заметили, как чья-то тень бесшумно скользнула вдоль борта и, прислонясь к стене каюты, слилась с ней. Если бы собеседники увидели, с каким напряженным вниманием подслушивал их разговор старатель в широких шароварах, они встревожились бы, но этого не случилось. Марченко, увидев, что Постриган встал и собрался идти в каюту, тихо скользнул назад и прилег рядом со своим товарищем на подостланное одеяло.
Утро застало катер на Орлином озере. Воробьев проснулся рано, вышел на палубу халки, оглянулся и невольно вскрикнул, пораженный величественной красотой природы.
Не было видно конца водному пространству. Справа крутые сопки, покрытые лесом, подступали к самой воде, у их гранитных стен тянулся узкий каменистый приплёсок, усеянный крупными валунами. Катер шел в полкилометре от берега, глухо стуча мотором. Эти звуки отражались от каменных стен и, повторенные эхом, возвращались обратно. Казалось, что где-то в горах гигант-кузнец опускает свой молот на небывало громадную наковальню.
Дальний противоположный берег был таким же гористым, как и тот, вдоль которого шло судно. Над ним медленно всплывал огромный огненный шар, четко обозначенный по краям. Воробьев ясно увидел, как этот шар отделился от горбатой вершины далекой сопки, повис в воздухе, стал уменьшаться и... превратился в яркое утреннее солнце. Геолог протер глаза.
— Замечательное явление, — произнес Постриган, тоже вышедший из каюты. — Но нам оно не предвещает хорошего. Будет дождь или шторм.
— Дождь? — удивился Воробьев, — Не может быть. На небе — ни облачка.
— Увидим! Такой восход солнца — примета к перемене погоды.
Не прошло и двух часов, как из-за дальних сопок поплыли рваные тучи. Дохнуло свежим ветром, спокойная поверхность озера покрылась рябью. Закапал дождь. Скоро его пелена скрыла от взоров берега. Пассажиры спрятались в каюте шкипера, где сразу стало тесно. Катер заметно сбавил ход. Капитан, видимо, опасался попасть на мель или столкнуться с другим судном. В полдень сквозь завесу дождя на берегу показались постройки. Дав сигнал сиреной, катер пришвартовал халку к деревянным мосткам и сам встал рядом с нею.
— Приехали, — сказал Постриган. — Это и есть резиденция Орлиного озера. Отсюда идут пути на прииски и к морю. В восемнадцати километрах, на старом прииске Кухчан, расположено наше геологоразведочное управление.
Геологи собрались уходить, когда к Постригану подошел Марченко. Кандыба уже был на берегу и, прислонясь к стене бревенчатого склада, ожидал товарища.
— Товарищ начальник, слышал я — вам люди нужны в разведку. Принимайте меня, надоело в одиночку болтаться. Хочу поработать у вас.
— Рабочие нам нужны. Но ведь вы с Кандыбой, кажется, собрались в тайгу?
— Пустота! — махнул рукой Марченко, — Без толку время терять. Берете, что ли?
Постриган слышал о Марченко как об опытном старателе. Нужда в рабочих большая. В тайгу снаряжалось несколько партий, и почти ни одна из них не была полностью укомплектована. Поэтому он принял предложение Марченко и здесь же написал записку.
— Пойдете в отдел кадров. Постарайтесь завтра быть там.
— За этим дело не станет, — обрадованно ответил Марченко, вскидывая на плечи свой багаж. — Как прояснится, так и двину. — Он поблагодарил и легкой походкой поспешно сошел на берег.
Переночевав в маленькой гостинице, называемой здесь «Домом для приезжих», геологи рано утром выехали на прииск Кухчан. Лошадей Постриган заказал с вечера. Еще раньше их ушел из села Марченко. Солнце не взошло, когда он пустился в дорогу, оставив Кандыбу на ночлеге.
