- Это все потому, что вы мне под руку сказали! Вы - как одна моя знакомая! Если она кому-то говорит - ой, осторожно, не упади! - тот немедленно спотыкается и падает.
- В смысле глазливый? - Ейщаров потер ладонью обритую голову. - Можете еще полистать, я молчать буду.
- Теперь это уже не поможет! - огрызнулась она, разглядывая палец. - Я буду все время об этом думать и обязательно еще раз порежусь.
- Не меньше трех раз, - подтвердил он. Эша, прикусив губу, подхватила книгу под переплет.
- Ерунда! А если вы... - она протянула было книгу ему, но тут же отдернула, - нет, разумеется вы порежетесь специально! Из... нет, тут везде ваши люди! На улицу! Случайный прохожий!
- Ради бога, - Олег Георгиевич приглашающе развел руками, и Эша внезапно осознала, что он действительно позволит ей вынести книгу на улицу. И дверь сам перед ней откроет. И постоит перед зданием и подождет, пока она не вернется. Пусть даже она отправится, для верности, искать случайного прохожего на другой конец города, Ейщаров вовсе не будет против. Только его глаза будут смотреть еще более насмешливо и самоуверенно.
Потому что кого бы ты не нашла, он порежется. Нелепость - порезаться книжной страницей! Но он порежется. И не меньше трех раз.
Книга, которая не хочет, чтобы ее читали. Чашка, которая не любит блондинок, либо считает, что им необходимы солевые добавки. Шталь, чему ты веришь?!
Нет, я не верю! Я ведь не верю?!
- Разумеется, нет! - вслух ответила она самой себе, бросив платок на столик, с размаху плюхнулась в одно из ближайших кресел и только сейчас почувствовала, как же она устала. Откинувшись на мягкую, много мягче, чем в кабинете, спинку кресла, Эша пробормотала, с трудом подавив едва не сорвавшийся зевок: - Это еще ни в чем не убеждает.
- Тогда, может, продолжим? - голос Ейщарова долетел до нее словно откуда-то издалека, из-за плотной стены тумана, хотя вот он, совсем рядом - стоит, скрестив руки на груди, смотрит внимательно, и в глазах мерцает что-то странно недоброе... или это свет так падает? Эша качнула внезапно отяжелевшей головой, попыталась приподняться, но голову потянуло обратно, и она снова ткнулась затылком в мягкое. Кресло будто обволакивало тело - такое удобное, даже кабинетному с ним не сравниться. Хорошо, что у нее нет такого кресла, иначе бы она спала, спала... Почему так хочется спать - неужели она так устала? Ведь сейчас самое начало дня... и почему так странно смотрит Ейщаров?
- Вы... - с трудом выговорила она и моргнула - ресницы неумолимо смыкались, лицо стоявшего перед ней человека расплывалось, покачиваясь в воздухе белым пятном, пробитым дырами холодных, выжидающих глаза. - Вы... что вы мне подсыпали?..
Олег Георгиевич не ответил. Шталь закрыла глаза, все еще ощущая его взгляд, попыталась было встать, но вместо этого оползла, свернулась калачиком и склонила голову на подлокотник. Кресло под ней качнулось, полетело куда-то, и она была совсем не против, улетая вместе с ним - дальше, и дальше, и дальше...
Обхватившие ее крепкие руки Эша почувствовала лишь тогда, когда они уже выдернули ее из кресла, и сразу же вспугнутой мягкой птицей упорхнул сон, исчез бесследно, словно и не было его, только в виске тонкой иглой засело что-то болезненное, ноющее. Шталь панически задергалась, ощутив, что больше не сидит в кресле, а лежит на чьих-то руках, повернув голову, увидела короткую темную бородку, и тотчас голос Олега Георгиевича успокаивающе произнес над ней:
- Тихо, тихо, все в порядке.
Он осторожно опустил ее, Эша вывернулась, стукнув каблуками о пол, и отскочила в сторону, яростно сверкая глазами.
- Что это было?! Что вы мне дали?!
- Как вы себя чувствуете? - спокойно спросил Ейщаров, и в его глазах мелькнуло что-то сожалеющее. Эша замерла, не сводя с него взгляда и прислушиваясь к ощущениям. Игла в виске исчезла, голова была свежей и ясной, а тело бодрым и отдохнувшим - все было точно так же, как и тогда, когда перед ней открылась тяжелая дверь кабинета.
- Это была опасная демонстрация, - теперь его глаза смотрели на нее, как на что-то занимательное и даже нелепое. - Но вы уселись прежде, чем я успел вас предупредить.
