– Благодарю вас, сэр, благодарю вас! Исполняется главное желание моей жизни, моя заветная мечта! Ваша щедрость поистине безгранична, – подпрыгивал он, припадая на передние лапы, словно исполнял вдохновенный регтайм на клавишах пианино. При этом у него были определенные трудности со словом «щедрость». Он произносил его как «ссчедрроссть». Дело в том, что (если все это не было галлюцинацией) я на самом деле не знал, что за щедрость имел в виду пес, и если она у меня была, то где могла храниться и откуда бралась?
Я пошел в свой кабинет – позвонить. Мне нужно было не общество защиты животных, а какая-нибудь служба по охране психического здоровья людей.
В результате я позвонил своему доктору. Казалось, прошло несколько часов, пока я дозвонился до оператора.
– Нажмите один, если вы при смерти, два – если вы можете подождать, пока ваш личный доктор освободится, три – если вы страдаете от заниженной самооценки и хотите почувствовать, что кто-то заботится о вас, четыре – если это ложный вызов… – и так далее. Если лечащий врач отсутствует, тебя переключают на агентство, которое отсылает к другому доктору.
Когда я посвятил оператора в суть происходящего, он спросил, что со мной приключилось.
– Слушайте, наверное, если бы я знал, что со мной происходит, мне бы и доктор был не нужен. А вы как думаете? – огрызнулся я.
– Харчи! – могу поклясться, что я услышал это слово прежде, чем в трубке зазвучала музыка, потом ответила какая-то женщина. Оператор назвал ей мое имя.
– Алло? На что жалуетесь? – спросил женский голос. – Арчи, я работаю, отведи Джемиму в заднюю комнату.
– Я слышу голоса, – глухо пробубнил я в трубку.
– Голоса? Какие голоса? – поинтересовался эскулап.
– Голоса в голове.
– Но вы же понимаете, что мы в настоящий момент говорим по телефону?
– Нет, я не про ваш голос. Речь идет о других голосах. Вообще, точнее говоря, это один голос. Если необходимо такое уточнение.
– Тогда все понятно. Давно это у вас?
– Моя собака вдруг стала разговаривать со мной. – Ведь это, в самом деле, теперь была моя собака, не правда ли?
Я оглянулся, не подслушивает ли Люси. Из задней комнаты доносились ее слова: «Красавец ты мой, умница» и ответные – пса: «Конечно, просто со мной плохо обращались, позвольте ручку, впрочем, было бы неплохо, если бы она была не пуста, еще что-нибудь, какое-нибудь лакомство, пожалуйста, будьте настолько любезны. Кстати, обратите внимание на мою хрупкую комплекцию. Поторопись, женщина. Ты еще можешь меня спасти!»
– И что же говорит ваша собака? – продолжала расспрашивать доктор.
– Он попросил воды.
– Не угрожал?
– Нет.
– Не намекал, что может быть плохо, если он не получит, чего хочет?
– Нет.
– Ни вам, ни окружающим?
– Никому.
– Та-ак…
– Еще он дает советы.
– Вот как? И что за советы?
– Например, чтобы я отстаивал свои права и защищал территорию. Дело в том, что у меня на работе нет чашки, моей личной чашки. По его мнению, я должен охранять и беречь свою посуду, не уступая ее никому.
– Значит, человек должен иметь собственную чашку… – задумчиво пробормотала доктор.
– Да, да, вот здесь, – раздалось сладострастное мычание из соседней комнаты. – Тут у меня колтун… О-о, невыразимое блаженство! И за ухом, пожалуйста… Только осторожнее, леди. Бережно, бережно. Уши все-таки прикреплены к моей голове.
– Это не особо помогло, – сообщил я в трубку.
– У моей тетушки Берил был волнистый попугайчик, тоже говорящий, – сказала доктор, видимо не найдя других слов и решив, что это сообщение должно как-то успокоить меня.
– Он тоже давал ей советы?
– Нет, но он был страшный грубиян, – призналась докторша.
Последовала долгая пауза, затем забарабанили пальцы по краю стола.
– Сколько вам лет, мистер Баркер? – осторожно поинтересовалась доктор.
– Тридцать три года.
– У вас еще есть неплохие шансы.
– Неплохие шансы? Вообще-то, я всегда считал, что у меня все еще только начинается.
– Простите. Я совсем недавно вернулась с вольнонаемной службы в Сомали. Знаете, это сильно меняет взгляды на жизнь. – Я услышал шум: она явно раздула щеки и выпустила воздух. – Вы испытывали недавно какие-нибудь потрясения? Только примите во внимание, что это служба экстренной помощи и мне оплачивают максимум десять минут разговора с пациентом.
