— Как ты можешь быть уверен? Разве ты поглядел в каждое мертвое лицо? Закрыл каждые мертвые глаза? Скрестил на груди страшные мутировавшие клешни? Черствый ты человек, Джек Диксон. Твое сердце — пустая комната.
— Какой же он Джек? — удивился Лейтенант.
— С Геллер у меня запланировано очистительное совокупление, — разъяснил свои намерения Бад. — Но не раньше, чем мы ее найдем, а Грач проведет полноценный обряд экзорцизма. Полноценный, я подчеркиваю — с диклофенаком, заклинаниями, приемом внутрь пятидесятипроцентного этанола и ритуальным сожжением какого-нибудь тучного барана, все как положено. Ты же умеешь, Фикус?
— Я все умею, — негромко сообщил Чумной Доктор.
— Тогда, полагаю… — десантник протер грязным пальцем чем-то заляпанное стекло тактических очков. — Я вижу лестницу, и она ведет вверх. Пришло время пообщаться с нашим трэш-мастером.
* * *
Затхлый воздух бара прорезал хриплый рев.
— Алекс Кид Каннинг!
Булат не без труда установил голову в вертикальное положение и оглядел помещение, уже практически пустое — время было позднее, и посетители старались либо покинуть бар пораньше, либо заночевать здесь. Окраины Города-минус-один не славились своей гостеприимностью, а окрестности бара «Сломанный сон» давали мощный мультипликатор этой особенности.
— К кому он обращается?
— Похоже, что ко мне, — сидевший напротив Лейтенант поднялся. Булат покачал головой.
— Ты не говорил, что тебя зовут Каннинг.
— Не говорил, потому что это не так. Но я не собираюсь мешать Баду называть меня любыми именами, какие ему только придут в голову. Он сейчас начнет рыдать в три ручья по поводу очередной порции загубленных душ, и поправлять его будет, как мне кажется, не лучшей идеей — если, конечно, у тебя не вызывает интереса перспектива остаться без нижней челюсти.
Бад плюхнулся на свободное место. Он и без бронежилета с обвесом выглядел здоровенным.
— Я понял так: не иди навстречу Баду, Бад и сам найдет тебя, — сказал Лейтенант.
— Недурно сказано, — оценил десантник. — Для ковбоя.
— Я тоже не всегда был ковбоем, — сказал Лейтенант. — Мы все раньше были кем-то, кто теперь мирно лежит под уютным могильным камнем. Нонсенс, скорее — всегда оставаться прежним. Даже памятники стираются со течением столетий, время ровняет резкие линии, вода распирает трещины. Тысяча лет, другая — и вместо острого мраморного шпиля перед нами приземистый прыщ, похожий на половой орган школьника.
— Яркая метафора. Думаю, теперь использую ее, когда Гидрар опять обдолбится и начнет тискать шлюх в верхних комнатах.
— Это обстановка на меня так влияет — все эти горячие лампочки, похожие на десятки маленьких солнц — ты словно паришь в теплом невесомом космосе. Слышал, желтый свет поощряет воображение — в старину мне с керосиновой лампой всегда легче писалось.
— Рад подстегивать твое воображение. Лампочек накаливания нет только. Светодиоды дешевле обходятся.
— А еще про тебя болтают, что ты одновременно находишься в настоящем, прошлом и будущем.
— Чистая правда. Но придется поверить мне на слово — проверить это ты никак не сможешь. Кстати, мы уже вели этот разговор. Примерно через пятьдесят лет, когда ты уже достаточно пригляделся ко мне, и решил, что мне можно доверять.
— Лживый сукин сын, вот кто ты такой.
— Я — внушающий доверие мерзавец.
— Не зазнавайся понапрасну.
— Послушай, Бад, — в разговор влез Булат. — Горло горит. Сушит, понимаешь ли. Мне бы повторить, как пару дней назад.
— Мне бы тоже не помешало, — согласился Бад. — Но время бежит вперёд, а бармену пора лечь спать. Так что придется сообразить самому.
Он протопал к стойке, со звоном пошарил под ней и грюкнул о столешницу две пузатые зеленые бутылки, повыше и пониже.
— «Маунтин Дью» и «Джемесон». Рецепт прост — один к одному. Повторять до готовности, бар работает до последнего клиента.
— Закрыть потом за собой дверь? — оживился Булат.
— Да хоть с собой унеси, — хмыкнул десантник, отворачиваясь.
— Хорошо у вас тут, — на Лейтенанта, похоже, накатывал отходняк, он заметно клевал носом. — Душевно, как в сказке. Не думал, что после всего, что со мной было, я еще найду силы, еще смогу попасть в такое место…
