Автобус с космонавтами пришел за два часа до старта. Комаров легко, молодцевато выпрыгнул из машины. Строевым шагом направился к членам Государственной комиссии:
— Товарищ председатель Г осударственной комиссии! Летчик-космонавт Комаров к полету на космическом корабле «Союз» готов!
Вместе с Комаровым приехали Гагарин, Леонов, Николаев...
Плотно окруженный людьми невысокий человек в серых брюках и голубой куртке не спеша пошел к ракете. Остановился.
— Желаю счастливого полета!
Крепкие мужские объятия...
— Счастливого полета!
— До свидания!
Вместе с Комаровым в кабину лифта входит Гагарин.
Лифт медленно ползет к вершине ракеты. Вспыхивают аплодисменты – на верхней площадке прожектора высветили голубую куртку.
Руки Комарова сжаты в приветствии над головой.
Поклон вниз, Земле, людям. Еще приветственный взмах рукой, и он идет в корабль...
Пустеет стартовая площадка.
Начинается переключение телевизионных камер.
Из дикторской кабины хорошо видна ракета. Вот-вот должно появиться солнце. Но оно не успеет! Человек сам пойдет навстречу солнцу!
Томительные минуты ожидания.
Я в первый раз вижу готовую к старту ракету на экране телевизора, точнее – на экране монитора. Пытаюсь подобрать сравнение. Ничего не получается... Ракета похожа, когда крупным планом показывают ее отдельные части, на стоящий под парами паровоз. Конечно, «паровоз» – слово не к месту, но тогда другого не нашел...
Режиссер переключает камеры, скользит по ракете вверх, вниз, то остановится на каком-то узле, то ищет лучший ракурс.
Наконец камеры замирают на общем плане. Во весь экран – ракета.
Объявляется минутная готовность.
Осталась минута до начала набора стартовой схемы. А до истинного, видимого взлета ракеты-носителя от стартовой площадки остается около четырех минут.
Слышна команда: «Ключ на старт!» По этой команде подготавливается к работе система автоматического включения двигателя.
Руководитель пуска дает команду закрыть дренажные клапаны. Топливные баки полностью изолированы от атмосферы. Прекращается парение. Вспыхивает пламя. Раздается все заглушающий победный гром.
Мы видим клубы дыма. И освобожденная ракета яркой звездой с нарастающим грохотом медленно отрывается от стартового стола. Расступаются облака, которые окутывали небо. Расступаются пронизанные пламенем ракеты. Виден четкий инверсионный след.
И очень спокойный голос Комарова:
— Я – «Рубин», все хорошо, перегрузки совсем небольшие. Обтекатель отделился... Сейчас открою шторки иллюминатора... Черное небо. И в левом, и в правом иллюминаторе черное небо... Солнце где-то подо мной, сзади...
Что думают, что испытывают сейчас те, кто окружает нас? Мои товарищи. Оглядываюсь. Все спокойны и как-то необычно сдержанны...
— Полет нормальный! Машина идет устойчиво. Давление в камере сгорания в норме.
В космосе и на Земле с космическим кораблем «Союз» шла напряженная работа.
У всех вызывала одобрение работа Комарова, его четкие, деловые доклады и квалифицированная оценка технических характеристик «Союза». На девятнадцатом витке было принято решение совершить посадку.
Все шло по графику, отлично сработала тормозная двигательная установка, где-то над Африкой Комаров докладывал о ходе полета.
Я видел, как люди готовились к завершению трудной работы.
Ни у кого не было мысли, что беда может случиться у порога родного дома.
Последние минуты ожидания превратились в часы. Все ходили поникшие, разговаривали вполголоса.
Из комнаты узла связи вышел человек. В глазах слезы. Сдерживая рыдание, сказал:
— Все. Конец...
Машины с космонавтами, члены Государственной комиссии рванулись на аэродром.
В сообщении ТАСС о «Союзе» была указана причина гибели космонавта: «...После осуществления всех операций, связанных с переходом на режим посадки, корабль благополучно прошел наиболее трудный и ответственный участок торможения в плотных слоях атмосферы и полностью погасил первую космическую скорость.
Однако при открытии основного купола парашюта на семикилометровой высоте, по предварительным данным, в результате скручивания строп парашюта космический корабль снижался с большой скоростью, что явилось причиной гибели В. М. Комарова».
