Впрочем, особых изменений в его жизни не вызвало даже вступление российских войск в Варшаву. Следить за порядком в городе он должен при любой власти. Было у него трое городовых и два писаря — они заботились, чтобы приезжие тотчас объявлялись в полицейской канцелярии, чтобы отъезжающие сообщали время отъезда, чтобы хозяева сообщали о вновь принятых на работу и требовали надежных порук, чтобы домовладельцы регистрировали гостей даже на одну ночь. Ну а если требовалось выпороть кого-либо за нарушение порядка, было в городе несколько мужиков, которые являлись по первому зову и за малую плату охотно выполняли такую работу.
Он заглянул в канцелярию — оба писаря тотчас оторвались от своих бумаг. Судя по любопытным глазам, слух о приезде императрицы проник уже и сюда. Однако Волк-Леванович ничего не сказал им.
Радкевич в это время вышел из костела, огляделся и, не увидев капитан-исправника, вздохнул с облегчением. Не в том было дело, что, когда Волк-Леванович уходил из костела, он, Радкевич, слишком углубился в молитву, а в том, что чувствовал опасность, и опасность эта исходила от него, старого друга. Давно знал, что Волк-Леванович не примирился с разделом Польши и очень надеется, что вот-вот все вернется, снова возникнут в мире и Речь Посполитая, и Великое Княжество Литовское. Но Радкевич в такой поворот не верил. Матка Боска, какой поворот, если сам Станислав Понятовский, король, после отречения преспокойно живет в Петербурге, танцует на придворных балах с императрицей и больше не помышляет о королевской мантии. Ну, если не танцует — все ж таки пятьдесят пять лет, то играет в карты, пьет французское вино, посещает императорский театр и оперу — мало ли у них, вельмож, способов приятно проводить время? Опасность Радкевич видел в том, что Волк-Леванович не слишком скрывал свои взгляды, а правильнее — болтал почем зря, славя покойную Речь Посполитую и Великое Княжество. При Родионове, правда, помалкивал, но, как говорят немцы, то, что знают двое, знает и свинья, и Волк-Леванович вполне может поплатиться должностью. А он, Радкевич, с ним заодно, как друг и союзник. В конце концов, Волк-Леванович не прав: уж если они служат империи, то что говорить о прошлом? Оба они из мелкой шляхты и жить без жалованья было бы грустно. В общем, до приезда императрицы лучше всего прекратить эти разговоры и как можно старательнее исполнять свою городскую службу.
Немца надобно. Моше Гурвич и Ривка
Первоочередными делами были — дворец и мост. Обычно два моста соединяли город с Россией: один в стороне Пустынского монастыря и Монастырщины, другой в нескольких верстах ниже по течению Вихры в сторону Хославичей. Однако больше трех-четырех лет мосты не выдерживали: разбивал и сносил их весенний ледоход. Так и теперь город остался без обоих мостов, переправлялись при большой надобности на пароме из бревен и досок, натянув пеньковый канат меж берегами, или на лодках. Три года назад строил эти мосты могил евский немец Иоганн Фонберг с сыном Юргеном, и уже тогда требовал денег на ледорезы, но — поскупился город, и мосты снесло, один через два года, второй — через три. Теперь следовало построить хотя бы один, но — где, в Пустынской стороне или Хославичской? С какой стороны будет ехать императрица?
Еще вопрос: где строить дворец? Ходили по городу втроем: Родионов, Волк-Леванович, Ждан-Пушкин, приглядывались к окрестностям, словно впервые видели. И здесь нехорошо, и там плохо. На выезде к Кричеву — хорошее место, тихое, но здесь еврейская улица с синагогой, и хотя строить и содержать синагоги императрица не запрещает, не известно, как относится к самим иудеям. Хорошее место на Замковой горе, вид оттуда редкостный — на реку Вихру, на леса за нею, но крута дорога, подъемного моста давно нет, трудно будет лес доставлять, трудно и подниматься кортежу императрицы. В конце концов решили пожертвовать городской красотой, построить в саду, рядом с управой благочиния, на одинаковом примерно расстоянии от православной церкви, кармелитского и иезуитского костелов. Здесь же и дом-трапезную с пристройкой-кухней и хлебней. Ледники для хранения продуктов были у многих, надо лишь только зимой нарубить побольше льда на Вихре.
