В 1487 году Холмский принимал "участие в историческом походе русских войск на Казань. Он командовал большим полком "судовой рати". Поводом для похода послужили конфликты между различными претендентами на Казанский престол. Поддержав одного из них, Мухаммед-Эмина, Иван III надеялся иметь в его лице надежного и преданного вассала. Засевший в крепости Алихан мужественно оборонялся. Осада Казани продолжалась с 18 мая по 9 июля 1487 года. Город был взят в кольцо. Наконец, придя в "изнеможение", осажденные сдались. Мухаммед-Эмин был посажен ханом в Казани, а его соперник отвезен пленным в Москву.
Придавая огромное значение этой победе, Иван III через своих дипломатов послал весть о ней даже в Италию.
Князь Холмский и позже, в 1492 году, проявил себя, командуя московским войском, посланным в Северскую Украину. В следующем, 1493 году, он вновь упомянут источниками, на сей раз - как один из ближних воевод при "государе всея Руси". В этом же году Холмский умер. Где похоронен знаменитый полководец, неизвестно.
Одним из лучших полководцев средневековой Руси был князь Даниил Васильевич Щеня - потомок выехавшего на московскую службу в начала XV века литовского князя Патрикия Наримонтовича. Служа верой и правдой двум "государям всея Руси" - Ивану III и Василию III, - Даниил своим мечом добыл для них немало городов и земель. Если бы в ту эпоху существовали особые медали за взятие городов - он имел бы их за Вязьму, Смоленск, Вятку, если бы тогда существовали боевые ордена - вероятно, был бы их полным кавалером. По-видимому, ему была чужда придворная борьба, и потому он благополучно пережил ряд "политических процессов" конца XV - начала XVI века, на которых в числе обвиняемых выступали и его сородичи...
Биография князя Даниила, как, впрочем, и многих других военачальников той эпохи, может быть представлена лишь сохранившимися в источниках скупыми сведениями об их назначениях и походах. Живое лицо человека и даже степень его личного участия в военных операциях чаще всего скрыты за стеной молчания летописей. Князь Даниил впервые появляется в источниках в 1457 году, когда вместе с дядей, И. Ю. Патрикеевым, и старшим братом Иваном Булгаком он пожертвовал сельцо в Московском уезде митрополичьему дому. Есть основания думать, что отец Даниила князь В. Ю. Патрикеев умер в молодости. Вероятно, воспитанием племянника занимался его дядя - И. Ю. Патрикеев, один из виднейших московских бояр последней трети XV века.
Даниил Щеня явно не принадлежал к числу временщиков, стремительно возносившихся из безвестности и так же внезапно исчезавших во мраке застенка или "молчательной кельи" дальнего монастыря. Он шел к славе путем медленного и неприметного восхождения по лестнице собственных заслуг и достоинств. И потому мы вновь встречаем его в источниках лишь 18 лет спустя, да и то в скромной роли одного из "бояр" - в широком смысле этого слова - свиты Ивана III, сопровождавшей его во время мирного похода в Новгород в 1475 году. После этого он вновь надолго уходит в неизвестность. Лишь в 1488 году Даниил является на исторической сцене, но опять-таки в качестве второстепенной фигуры. Известно, что в числе других знатных лиц он присутствовал на приеме посла, прибывшего в Москву от императора Священной римской империи.
Однако не приходится сомневаться, что Даниил уже в молодости отличился на поле сражения. Об этом косвенно свидетельствует тот факт, что в 1489 году в свой первый отразившийся в источниках поход - на Вятку - Даниил шел уже воеводой Большого полка. Иван III знал цену своим приближенным, и столь ответственное назначение мог получить лишь человек, известный своими полководческими способностями.
Поход на Вятку был далеко не заурядным военным предприятием и имел большую предысторию. Вятская земля в силу своего удаленного и обособленного положения даже во второй половине XV века слабо подчинялась великокняжеской администрации. Московские наместники, иногда там появлявшиеся, конфликтовали с местной знатью как русского, так и удмуртско-татарского происхождения ("арскими князьями"). На Вятке царил дух новгородской вольницы, столь сильно ощущавшейся в соседнем Подвинье. Вятчане, как и новгородцы, поддерживали галицко-звенигородских князей в их борьбе с Василием Темным.
