Софья, Софья… Так похожа оказалась она на мою жену! Конечно, царевна далеко не красавица как у Герасимова, но и не такая уродина, как изобразил её Репин. Темные волосы, выбивающиеся из под венца, тонкий прямой нос и алые губы. На лице белил да румян самый минимум, словно не тереме XVII века она прихорашивалась, а гримировалась у лучших мастеров Мосфильма. Но главное глаза, эти темные глаза в окружении длинных ресниц популярного во время оно чайного цвета, завораживали своим умным взором. Фитнес, немного современной мне косметики, да соответствующий прикид, думаю, смогли бы из неё сделать весьма интересную особу и в моем времени. Знать бы, что она подумала про меня, про мой взгляд на неё. Ишь как кинулась защищать от бунтовщика! Судить о ней непредвзято я теперь мог с очень большим усилием. Да и опасности непосредственно от неё я не ощущал. Сразу подумалось — может стоит полюбовно власть поделить? Поговорить бы с ней наедине. Но когда и как? Меня сопровождают всегда несколько стольников, и если даже оторваться от них, как пробраться в терем Софьи? И как разговор вести?
Разговор… что сказать придумать думаю можно, но вот выразить это на тутошнем наречии… Петра я понимаю практически без перевода, а вот местных персонажей не сразу, и говорить надо учиться заново. Обороты из других времен постоянно крутятся на языке, без помощи носителя ошибиться легче легкого! Когда царь читает мои воспоминания, я чувствую, что мы с ним говорим немного на разных языках и мне невольно приходится "переводить", но перевод этот зело интуитивен и более основан на образах, чем на понятиях. Кстати, возможность буквального воспроизведения носителем читанного когда-то мной текста — довольно приятная неожиданность. Читал я много и всего разного… Улыбнулся про себя: "Даже стандартного рояля попаданца — супер-пупер ноутбука не надо, сразу небольшой оркестрик".
В Благовещенский собор на вечерню, мы не пошли. Службу провел какой-то батюшка в небольшой церковке, примыкавшей к нашему терему. Интересно, в период моего беспамятства Пётр на исповеди что говорил? Ребенок то набожен, по сравнению со мной, до фанатизма, и не сказать правды духовнику для него большой грех. Тем не менее "изгонять" меня из тела царя не пытались. Значит либо Пётр утаился, либо духовник очень умный попался. Но в любом случае я не рисковал с обрядовой частью во дворце, предпочитая передавать управление общим телом своему донору.
Когда не требовалось успокаивать ребенка, я старался максимально закрыться от Петра и сам вспомнить всё что знаю о времени, куда меня занесло. К сожалению, любимый роман Толстого, перечитанный мной в бункере, мог сейчас помочь мало. Граф много добавил для красного словца, а много и упустил по незначительности событий для него. Он даже не потрудился сосчитать, когда в тот год пасха была, что меня неприятно поразило при последнем чтении. Из Соловьева я смог бы вспомнить что-либо только с помощью сканирования Петром моих воспоминаний, чего делать я опасался. Как воздействует на пацана известие о своем великом будущем, мне тогда было трудно представить. Про остальных историков и говорить было нечего.
Постепенно я стал прислушиваться к службе. Размеренная речь священника действовала на мое сознание убаюкивающе. Я опять стал проваливаться в воспоминания о семье и сам не заметил, как тихо стал молиться. Я уже не молил Господа вернуть меня в свой мир, а просто просил Его не оставить заботой моих близких и дать им сил пережить мой уход. Так же я просил Его не оставить своей заботой и Петра, и всех кого он любит. Сохранить жизнь этому мальчику не потому, что я не верил, что сам не умру с его смертью, но потому что он в какой-то мере стал казаться мне моим Андрейкой. Тихая молитва моя плавно стала сном, где я увидел Андрея и Настю. Они играли в нашем саду, катались с горы и лепили снеговика. Я почувствовал, что это так и было на самом деле в этот момент в оставленном мной мире.
Очнулся я от этого сладкого забытья, услышав громкий шепот Петра. Молодой царь молился перед иконой Богородицы. Молился обо мне, чтобы не оставила Она меня в тревоге и не изгоняла меня из души Петра. Молился Пётр, чтобы Она и Сын Её дали мне успокоение и позаботились о семье моей. Молился он о здоровье матушки и дядьев, и Никиты Зотова и прочих ближних бояр. Просил покарать бунтовщиков и образумить сестру. Молился Пётр истово, постоянно крестясь и делая поясные поклоны. Я даже почувствовал легкую боль в нашем общем теле от этой истовости.
