— Ой-ёй-ёй! Лечу-у-у!
Но тут услыхал я голос мамы и грохнулся на землю.
Подымаюсь, а вокруг всё по-чудному изменилось. Была роща там, а очутилась звон где. И поляна с коровами перевернулась. Земля подо мною покачивается, и мама тихонько уплывает от меня, хотя она и стоит на одном месте. Лицо у неё строгое, она говорит:
— Дружки-приятели сошлись, а про коров-то забыли. Красулю проворонили. Теперь вот давайте идите разыскивать. Без коровы не приходите.
…Мы с Колькой облазили весь ближний лесок, заглянули чуть ли не под каждый кустик, потом по болоту с кочки на кочку прыгали, как зайцы, путались в камышах и сами чуть не потерялись. Ни коровы, ни телёнка. Ну что тут поделаешь? Вот беда. Доигрались. Теперь хоть на глаза маме не показывайся.
Солнце уже с обеда свернуло, не успеешь оглянуться, как уж и вечер настанет, а там и ночь. Съедят волки телёнка — будет мне от мамы на орехи.
Сидим мы с Колькой на лесной полянке, затылки чешем. И вдруг слышим: кусты боярышника зашуршали, а из тех кустов прямо на нас корова идёт.
— Красуля! — разом закричали мы с Колькой и подхватились со своих мест.
А Красуля остановилась, нас будто испугалась, уставилась по-страшному глазищами. Она как-то вся похудела, бока у неё провалились. Было ясно — она где-то отелилась.
— Где телёнок, Красуля? — спросил я. — Веди нас, показывай.
Красуля не понимала меня, только назад голову повернула, но с места не двигалась.
— Да чего там! — сказал Колька. — Пошли по её следу. Мы это счас…
И только мы двинули через кусты, как Красуля повернула и пошла следом за нами. А потом и опередила нас — торопилась. Мы от неё ни на шаг, и она привела нас в самый тёмный уголок леса.
Здесь, в высокой траве, и увидели мы двух телят. И были они совершенно одинаковые — с белыми полосками-поясами и белыми кончиками хвостиков. Близнецы! Двойняшки!
— Красавчики! — воскликнул Колька, и я с ним согласился.
Мы помогли Красавчикам подняться, а они плохо ещё держались на широко расставленных тонких ножках. И сразу же стали тыкаться мордочками в вымя матери. Красуля обнюхивала их, лизала. Мы с Колькой стояли и ждали, пока Красавчики насосутся. Потом уж тихонько погнали их в стадо, где нас уже заждалась мама. Она очень обрадовалась, когда мы пригнали Красулю и Красавчиков.
— Надо же! — сказала мама, всплеснув руками. — Двоих принесла.
— Это она, тёть Маня, для нас, — сказал сообразительный Колька. — Для Петьки одного и для меня одного.
— Верно, верно! — согласилась мама. — Дружков чтоб не обидеть.
— А мы их Красавчиками назвали, — сообщил Колька, и мама усмехнулась, говоря:
— Хорошо назвали. Вот и будете теперь растить своих Красавчиков. Хорошими бычками станут.
Всё это, конечно, хорошо. Да вот как всё получилось дальше. Не знаю, от кого это пошло, но с тех пор и нас с Колькой все в нашем селе Озёрном стали называть не иначе, как Красавчики.
А ничего тут обидного. Мы с Колькой тоже как братья.
Отец уходил на войну в ясный и тихий осенний день, когда берёзовая роща в конце деревни как золото горела под солнцем, а над нею спокойно синело бездонное небо.
— Тятя, я хочу с тобой, — просился Ваня, сидя у отца на руках.
Отец усами пощекотал Ване ухо и сказал:
— Пташонок ты мой!.. Нельзя тебе со мной. Оставайся с мамой и жди меня. Я привезу тебе гостинец. От зайца.
Возле конторы отец опустил Ваню на землю, поцеловал заплаканную мать, сказал ей что-то. Потом опять взял Ваню на руки, поцеловал и его крепко-крепко.
— Ух ты-ы! — сказал отец и прижал, притиснул к себе Ваню и долго не хотел отпускать.
Сердито урча, подошёл грузовик. Дядя Федя, дядя Володя и отец Вани вскарабкались в кузов. Снизу к ним потянулись и большие и маленькие руки. На лицах мальчишек и девочек блестели слёзы. Ване тоже хотелось заплакать, только он чего-то засовестился. Зачем реветь, если никто тебя не стукнул, не отнял глиняного петушка? Но когда грузовик чихнул дымом и стал медленно отъезжать, слёзы сами брызнули из глаз, и Ваня громко, на всю улицу, закричал:
— Тятя! Тя-а-атя-а-а!..
Дорожная пыль, как туча, заслонила от Вани грузовик, и отца, и дядю Федю, и дядю Володю. Было только слышно глухое урчание, похожее на отдалённые раскаты грома. Потом всё затихло, пыль улеглась, но машины уже не было видно.
