- Верно. На последнем курсе у нас был роман. Она меня все таскала по своим родичам, все, как один, богачи - а я? Все мое богатство - вот. - Он дотронулся до лба. - Одно лето мы прожили на вилле у ее предка. Не вилла дворец в джунглях. И никаких дорог, кроме взлетной полосы. Строили из местного розового мрамора, остатки стройматериалов вывозили вертолетами. Папаша гордился дворцом, дочка - папашей. Надо сказать, старик он был компанейский и не трус. Не всякий пойдет, охотиться на кайманов. Он и меня с собой брал, я видел его в деле. К тому же он вовсе не из тех денежных мешков, которые ищут деткам пару в своем же кругу. Но не мог же я войти в это семейство, не имея хотя бы жилища, не хуже папашиного. Кем бы я у них считался? Я бы вконец себя там потерял...
- Мечтатель! - усмехнулся индеец. - Но, Габриель, ты не боишься, что если мы выпустим это модернизированное чудище на травку, мы рискуем, что к черту пропадет и сельва, и вообще все?
- Зато у Таппингера больше нет оснований обвинять нас в нарушении договора. И потом, если дойдет до испытаний, он и сам увидит, чем это пахнет.
- Будь по-твоему. - Сэм встал и, отряхнув с себя песок, начал одеваться. - Пора идти. Вот-вот они прилетят.
Крутой берег залива плавно переходил в травянистую равнину, справа над нею застыл зеленый вал моря джунглей, над ним частыми брызгами взлетали птицы.
Шлепая подошвами сандалий по бетону взлетной полосы, биологи зашагали к замку. Когда до розовых его башен оставалось с полмили, над океаном показался самолет.
Сутулый старик в черном смокинге шел от самолета, опираясь на трость, рядом с рыхлым Перейрой. Кожа его лица - коричневая, без морщин напоминала хитиновый панцирь. При обмене пожатиями Спилмэну, тощему биологу, показалось, что он пожал лапку насекомого, твердую и холодную, и еще - что этой лапке ничего не стоит раздавить его человеческую руку.
Президент компании знал цену времени.
- Где вы продемонстрируете вашу биосистему? - осведомился он, окинув равнодушным взглядом биологов в зеленых шортах. Спилмэн заметил, что губы Таппингера при разговоре не шевелились, слова вылетали как бы прямо из горла.
- Здесь, на поле.
- Начинайте.
Сэм сбегал в замок и вернулся с мачете и колбой, на дне которой ворочался шарик величиной с горошину. Таппингер недоверчиво уставился на эти предметы. Сэм вытряхнул шарик на траву, и он сразу выпустил из себя облачко бурого газа. Через четверть часа шарик вырос до размеров арбуза, а газа стало столько, что всем пришлось стать с наветренной стороны. Шар двигался по спирали, выедая вокруг себя траву. Объеденный участок напоминал лишай, присыпанный серым порошком. Аппетит шара рос, шар жадно накатывался ротовым отверстием на растения. Спилмэн с беспокойством поглядывал на Таппингера. Но тот зачарованно глазел; на его бесстрастном лице появилось выражение почти счастливое.
Когда "дождевик" достиг метра в диаметре, а серый лишай стал величиной с теннисный корт, Перейра не выдержал:
- Мистер Таппингер, может быть, довольно? Мне кажется, все уже ясно.
- Нет, - сказал президент, и в его голосе была та же сталь, что в пожатии руки. - Мне необходимо выяснить возможности новой биосистемы до конца.
Они уже давно стояли на бетоне. Вокруг было всё объедено. Ветер подхватывал пыль с серого лишая и вместе с газами разносил по полю. Под "дождевиком" гибли птичьи гнезда, ящерицы, становились кучами перерытой земли сусличьи норы и муравейники. Глядя, как внушительные зубы чудища выбивают искры из бетона, - видимо, мясной "гриб" почуял запах человечьей плоти, - Спилмэн заметил:
- Еще немного - и это станет для нас опасно.
- Ерунда, - возразил президент и сморщил нос. - А воняет изрядно! - В голосе его пробились веселые нотки. - Надеюсь, мясо у него не ядовитое?
- По вкусовым качествам и калорийности - такое же, как у Дика.
- Проверим, проверим... Джюр! - Таппингер кивнул со значением в сторону самолета.
Перейра с удивительной для него легкостью сбегал к самолету и вернулся с автоматом.
- Пора заколоть кабана, - сказал президент.
Но Перейра не успел нажать на спусковой крючок. Кожа трехметрового "дождевика" лопнула от его собственного веса; шар распался надвое, хлюпнув в пыль сукровицей. Части напоминали половинки дыни с черными зубами в том месте, где у дыни завязь. Президент, опираясь на трость, любовался зрелищем многотонных частей отборного товара, в глазах его, как праздничная иллюминация, вспыхивали и гасли веселые, лукавые, жадные огоньки.
