Это было вполне в стиле полковника Круглова «без очков». Да, именно так, «без очков». Круглов «в очках» не сделал бы этого.
Комната, куда пошел Афонин, ничем не напоминала комнату Иванова. Это был кабинет, обставленный тяжелой, видимо старинной, кожаной мебелью. Массивный письменным стол, такие же книжные шкафы, громадные кресла. Телефон, стоявший на столе, никак не гармонировал с этом обстановкой. По приглашению хозяина Афонин сел в кресло, сразу утонув в нем.
Нестеров опустился в такое же кресло напротив.
— Итак? — сказал он и тут же, словно перебивая себя, прибавил: — Цель вашего, именно вашего, приезда для меня совершенно непонятна.
— Вам ничего не сообщили?
— Ничего. Только сказали, что просят подождать вас и что вы приедете скоро.
— Так и сказали, «скоро»?
— Да. И вы действительно не заставили себя ждать.
Нет, это уже не походило на «проделку»! Звонил, видимо, Круглов «в очках». А может быть, даже и не он сам. Полковника тревожит ход следствия, и он опасался, чтобы Афонину не пришлось проехаться к Нестерову зря.
— Нас, — Афонин подчеркнул это слово, — очень интересует все, что вы сможете сказать о Михайлове Николае Поликарповиче. Знаете ли вы его?
Нестеров пожал плечами.
— Как же я могу его не знать? Вместе воевали пять месяцев. На фронте, а тем более в тылу врага, это много. Очень много. Но простите, перебью вас! Не могу не спросить. Почему Михайловым интересуется уголовный розыск? У-го-лов-ный!
— Это вышло почти случайно. Могло случиться и так, что вместо меня к вам приехал бы следователь прокуратуры.
— Хрен редьки не слаще!
Афонин засмеялся.
— Сейчас вы все поймете, — сказал он. — Вы были дружны с Михайловым?
— Как понимать это слово? Личной дружбы не было. Я был командиром, а он рядовым партизаном. Но мы все были дружны. Иначе не могло быть. Партизанский отряд — не армейский полк. Когда мы думали, что Михайлов погиб, то искренне оплакивали его. Все! Но, еще раз простите, перебью вас. Я никогда не поверю, что Коля Михайлов способен на преступление. Это ошибка!
— Никакого преступления не было. Дело в том, что сегодня утром ваш бывший партизан Николай Поликарпович Михайлов действительно погиб.
— Убит? — Нестеров выпрямился в кресле.
— А разве у вас есть основание думать, что он мог быть убит? — тотчас же спросил Афонин.
У него сразу мелькнула мысль, что Нестеров что-то знает.
— Нет, оснований у меня никаких. Просто меня поразило слово «погиб», которое вы произнесли.
— Это слово больше подходит, чем слово «умер». Он не убит. Михайлов застрелился.
Скрывать от Нестерова правду о смерти Михайлова не было никакого смысла.
— Застрелился?!. — Нестеров ошеломленно смотрел на Афонина. — Сам? Но почему?.. Как?
— Как люди стреляются? Но вот почему это случилось? Причину мы как раз и надеемся выяснить с вашей помощью.
— Я ничего не могу знать об этом.
— Вы можете помочь нам, рассказав о том, что за человек был Николай Михайлов, как он воевал, какой у него был характер.
— Подождите! Просто не могу прийти в себя. Застрелился! А я как раз сегодня собирался его разыскать. Хотелось повидаться с ним. Откуда он приехал?
— Из Свердловска. Вчера вечером. А сегодня…
— Может быть, несчастная любовь?
«Нет, это не Иванов, — подумал Афонин. — Тот сразу сообразил».
Капитан коротко изложил соображения, по которым искать причину самоубийства Михайлова в Свердловске было бесполезно.
— Это логично, — согласился Нестеров, выслушав Афонина. — Но подумать только… Сегодня утром… А послезавтра…
— В том-то и дело!
Наступило молчание. Нестеров о чем-то задумался, видимо о Михайлове. Афонин не мешал ему. Пусть вспоминает! Разговор будет длинным, и не в интересах следствия форсировать его. Нестерову предстояло рассказать многое.
— И все-таки погиб от пули, — неожиданно произнес оп.
— Как это понять? — спросил Афонин.
— А вот когда расскажу, тогда поймете. У каждого человека своя судьба.
— Вы фаталист?
— Поневоле станешь им после четырех лет партизанской жизни. Когда смерть смотрит в глаза четыре года подряд, каждый день и каждый час, единственный выход — махнуть рукой и сказать себе: «Что суждено, то и будет. Надо думать не о своей смерти, а о смерти врага».
