— Ну, чтобы танцевать, надо за музыку платить.
— Значит, денежные соображения касаются даже светских развлечений?
— И даже очень. А у вас этого нет?
Он уклонился от ответа на этот вопрос, так же как уклонялся от ответов на все прямые вопросы насчет его страны.
— Денежных соображений для нас вообще не существует, как вы знаете. Значит, если я вас правильно понял, все светские увеселения оплачиваются у вас гостями?
— Ну дело обстоит не так уж плохо. Большая часть развлечений бывает за счет хозяина. Даже здесь, в гостинице, хозяин нанимает оркестр и предоставляет своим гостям отдельный зал для танцев.
— А посторонним вход строго воспрещен?
— Почему же? Постояльцам из других гостиниц и пансионов, а также владельцам дач здесь бывают только рады. Особенно молодым людям. Видите ли, молодых людей всегда не хватает, — и действительно, в окне мелькало несколько хорошеньких девиц, танцующих шерочка с машерочкой; подростки, уцепившись за талии рослых партнерш, кружились под звуки вальса, поднявшись на цыпочки.
— Забавно как-то, вы не находите? — спросил альтрурец.
— Скорей нелепо, — воскликнул я, испытывая некоторую неловкость. — Однако что поделаешь? Молодые люди работают не покладая рук в городах, те, конечно, кто смог найти себе там работу. Остальные подались на Запад и растут там вместе со всем краем. На всех летних курортах на Востоке Америки на одного молодого человека приходится по меньшей мере двадцать барышень.
— А что произойдет, если пригласить сюда потанцевать этих молодых фермеров — ведь они фермеры, насколько я понимаю? — спросил мой друг.
— Это немыслимо.
— Почему?
— Нет, миссис Мэйкли, боюсь, что придется мне вернуть его вам, — сказал я.
Дама рассмеялась:
— Не уверена, что мне этого хочется.
— Ну, пожалуйста, — сказал альтрурец с некстати пробудившимся юмором. — Я понимаю, что осточертел вам своими вопросами, но, умоляю, не бросайте меня наедине с моими догадками. Страшно представить, что я надумаю.
— Ладно уж, не брошу, — сказала дама и снова рассмеялась, — я попробую объяснить вам, что случилось бы, если бы мы пригласили этих фермеров или батраков, или кто они там, на танцы. Мамы ужасно возмутились бы, а юные девицы перепугались, никто не знал бы, что делать, и танцы сами собой прекратились бы.
— Значит, эти барышни предпочитают танцевать друг с дружкой или с мальчишками?
— Нет, они предпочитают танцевать с молодыми людьми своего круга; они лучше вовсе не будут танцевать, чем снизойдут до какого-то безродного кавалера. Я ничего не могу сказать против местных молодых людей — они очень вежливы и не позволяют себе ничего предосудительного. Но они воспитаны совсем по-иному. Они были бы не на месте и чувствовали бы себя неловко среди этих барышень.
— Да, я понимаю, что для такого общества они были бы несколько неуместны, — сказал альтрурец с проблеском удивившего меня здравого смысла, — и пока в вашем обществе существует подобное положение, иначе и быть не может. Вы меня извините, пожалуйста, но несоответствие между вашими политическими идеалами и экономическими постоянно создают какую-то путаницу у меня в голове. Думая о вас, я всегда в первую очередь рассматриваю вас политически, и в моем представлении вы являетесь истинной демократией; а потом вдруг возникают некоторые другие факторы, знакомясь с которыми я вижу, что и в теории и на практике вы мало чем отличаетесь от аристократических государств Европы. Все это приводит меня в крайнее недоумение. Прав ли я, предполагая, что ваша экономика направлена на то, чтобы закрепить непреодолимое неравенство между вами и задушить всякую надежду на братство, провозглашаемое вашим государственным строем?
Миссис Мэйкли взглянула на меня, всем своим видом показывая, что она не улавливает смысла его слов; опасаясь углубиться в еще худшие дебри, я решил уклониться от ответа.
— Сомневаюсь, чтобы кого-то беспокоили эти различия, — сказал я. — Мы привыкли к ним, и никто против них не возражает, что, несомненно, является доказательством их преимущества.
Тут мне на подмогу подоспела миссис Мэйкли:
— Американцы, к какому классу они ни принадлежали бы, очень гордые люди, и мне не кажется, что кто-нибудь из этих славных деревенских пареньков был бы рад, если бы его пригласили в зал потанцевать — тут он был бы единодушен с барышнями. Вы себе даже не представляете, как развито у некоторых из них чувство собственного достоинства.
