— Капитан Владимир Резун, ГРУ, — сказал он. — Следуем в аэропорт, везем пленного диверсанта. Пропустить немедленно.
— Ага, — сказал начальник патруля, какой-то лейтенантишка, не соизволивший даже представиться. — Выметайтесь из машины быстро!
— Что? — у Резуна аж нутро затрепетало от ярости. — Да ты кто такой?
— Дырку тебе в башке сейчас сделаю — тогда поймешь! — заорал лейтенант. — Вылезайте все на хер отсюда, нам машина нужна!
Не те были условия, чтобы качать права. Машину окружили со всех сторон, наставив на нее автоматы.
Пришлось выбираться. Владимир не без удовольствия отметил, какие рожи у двоих «самаритян». Вдвоем с патлатым они выволокли Верещагина. Начальник патруля слегка изменился в лице.
— Диверсант, говорите… — протянул он.
Ход его мыслей прослеживался как по бумаге. Одно дело — явиться в аэропорт беглецами и дезертирами. Другое — привезти пленного шпиона, ценный трофей.
— Может, нам его отдадите? — спросил лейтенант. — Вам он вроде ни к чему…
— Ничего не получится, — Владимир злорадно показал скованные руки. — Ключ пропал. Или берете нас обоих?
Кожей он почувствовал ауру напряжения, исходившую от «самаритян». Если удастся сделать так, что этих двоих убьют… Но как это сделать? Заорать «Стреляйте, они шпионы»? Догадается ли этот идиот открыть огонь, если Владимир просто упадет вместе с пленником на землю?
По глазам лейтенанта было прямо видно, как тяжко у него в голове проворачиваются мысли. Их шестеро, в машину они забиваются впритык, шпиона можно запихнуть в багажник, но куда девать этого с наручниками? Попытаться вытряхнуть кого-то из солдат? Еще неизвестно, кто кого вытряхнет. Конечно, если начнется стрельба, победу одержит патруль: два с половиной человека против шестерых — не драка. Но и со стороны патруля кого-то обязательно убьют: ребята выглядят решительными. Этим «кем-то» лейтенанту было неохота становиться, а все шансы у него: стоит на передней линии, обязательно попадет под пулю.
«Дурак! — мысленно закричал Резун. — Да ты посмотри на этих двоих! Ну где, где в спецназе разрешают отращивать такие патлы? Пошевели мозгами, идиот!!!»
Но идиот не желал шевелить мозгами. Вердикт, отпечатавшийся на его лице после короткой внутренней борьбы, гласил: хрен с вами.
— Всем лечь на землю лицом вниз! — скомандовал он.
Патрульные уже успели забраться в машину.
Под дулом автомата пришлось подчиниться. Резун, плотно жмурясь от злости и стыда, лег в лужу. Сволочь, трусы, дерьмо, и это — Советская Армия?
Лейтенант запрыгнул в машину, «Фольксваген» взревел и укатил, обдав их тучей брызг.
— В аэропорт ребята опаздывают. Боятся, самолет без них улетит, — криво улыбнулся патлатый.
— Ну что, комсомолец Биробиджана, дальше пешком идем? — язвительно спросил Резун. «Самаритянин» выругался.
— Я могу пойти поискать еще машину, — сказал бритый.
— Не надо, Лева. Мы уже почти на месте.
Он посмотрел на Владимира. Потом на крымца.
— Вот черт! Ну, на хера ж было обкалывать его до бесчувствия! — И патлатый принялся приводить Верещагина в сознание старым, как мир, способом: немилосердно теребя уши. Эффект воспоследовал через две секунды: беляк заметался, пытаясь вывернуться, застонал.
— Вставай! Вставай давай, уходим!
Кое-как они поднялись: ни дать ни взять, скульптурная группа «Сильнее смерти».
— Туда! — патлатый указал пальцем на подземный переход в конце улицы.
— Ну ладно я, — прохрипел Резун. — Но тебе-то он зачем нужен?
— Не твое собачье дело, — бросил «самаритянин».
В конце улицы зашумели моторы.
— В подъезд!
Они свернули в первый попавшийся подъезд, благо двери были выбиты. Всцарапавшись на один пролет вверх, опустились на ступеньки. Резун встал, осторожно перегнулся через перила, выглянул…
В веере брызг проехало еще с полдесятка БМП. Остановились. Мат: улица перегорожена подбитой машиной, которую бросил патруль.
— Бегство тараканов, — прокомментировал патлатый. — Белые уже в Сарабузе.
Сколько времени они выслеживали «Рено»? Если это было последнее известие, которое они получили, то белые уже час как в Сарабузе.
— Вертолетчики? — спросил Резун. — Пятьдесят «Дроздов», да? Жалко бросать, уплочено… Он что, ваш?
