…Прошлого не бывает у новорожденных; будущего – у смертельно больных, но чтоб, ни того, ни другого одновременно?.. Значит, и человека этого быть не должно, хотя она только что сидела здесь и смотрела на меня своими ужасными глазами…
* * *
Женя пришел в себя, только когда слетел по лестнице, чуть не грохнувшись на скользких ступеньках. По инерции пробежал еще несколько шагов и остановившись, подозрительно оглянулся. В приемной, где сидела Кристина, по-прежнему горел свет, а вдоль дома медленно двигалась бабушка с внуком. Несмотря на негромкий голос, эхо пустой улицы доносило до Жени рассуждения о том, что нельзя питаться одними чипсами, а чтоб стать сильным, непременно надо есть кашу.
…Какая чушь! Причем тут каша? Она даже не понимает, как опасно здесь ходить… В это время ударил колокол. Это было так неожиданно, что Женя вздрогнул; невольно вскинул глаза к небу, но оно по-прежнему оставалось непроглядно серым. …Нет, Бог здесь не при чем, – он перевел взгляд на тускло поблескивавший шпиль колокольни, скрытой за массивным ансамблем храма.
Колокол ударил еще раз, потом еще, с равными промежутками времени. От его звона воздух завибрировал, наполняясь непонятным трепетом. Женя никогда не думал, что обычный звук может оказывать такое воздействие. Он будто притягивал внимание, концентрируя его на чем-то глобальном, заставляя забыть не только шуструю бабульку и прочие мелочи, но даже господина Виталия, хотя еще минуту назад казалось, что он никогда не сможет избавиться от пережитого там ужаса. Гулкие протяжные раскаты переносили в какое-то другое время, когда храм, наверное, являлся самым высоким сооружением города, потому что еще не существовало, ни телебашни, ни многоэтажных домов, похожих на клетки для перевозки птиц. …Странная ассоциация, но ее можно использовать в новом романе… Почему я никогда до этого не слышал «живых» колоколов? – подумал Женя растерянно, – ведь у нас столько церквей, и я столько раз ходил мимо них!.. Возможно, Бога, как такового и не существует, но есть в этих звуках, да и в архитектуре нечто величественное, относящееся к недоступному для понимания миру. Хотя почему?.. Это такое же творение человеческих рук, сложенное из кирпичей по проекту неизвестного (а, может, и известного) архитектора, и колокола отливал какой-то мастер. Как странно все переплетается…
Женя понял, что не может ответить на простейший вопрос, касающийся отношений с колокольным звоном, так же как не может объяснить нечеловеческого взгляда человека, стоявшего у окна в обычной комнате обычной квартиры, расположенной в обычном пятиэтажном доме. Ему очень захотелось покинуть этот замкнутый круг – неизвестно, удастся ли отделаться от последующих мыслей, но покинуть хотя бы физически, чтоб не видеть серое крыло козырька над входом, не слышать звуков, вмиг делающих тебя маленьким и беспомощным, как слепой котенок. Он повернулся и пошел к автомобилям и людям, метавшимся в поисках новогодних подарков.
Некая главная мысль, вынесенная из сегодняшнего визита, еще не оформилась в слова, но он чувствовал, что она есть, однозначная и не терпящая возражений. Окончательно Женя понял ее смысл, лишь вернувшись домой. Оказывается, сегодня он получил даже больше, чем хотел. Вместо сюжета никому ненужного романа, он вынес очень ценное знание – не стоит соваться в систему, в которой ничего не понимаешь. Разобраться же в ней человеку не дано и придумать достоверную версию происходящего тоже невозможно. Таким образом, все сверхзадачи упраздняются сами собой и надо всего лишь исполнять то, на что изначально запрограммирован человек – просто жить.
Он решительно взял телефон и набрал знакомый номер.
– Добрый день. Татьяну Георгиевну можно услышать?
– Это я.
– Не узнал. Скоро богатой будешь.
– Жень, мне сейчас некогда. Что ты хотел? – ее деловой тон не сулил ничего хорошего.
– Я соскучился. Может, вечером встретимся?
– Ты с ума сошел, – Таня рассмеялась, – я сижу тут до девяти вечера, а потом прихожу домой и падаю. Не думаю, что тебе будет приятно спать с трупом.
– Но завтра ведь суббота?
