— Знаю. — Галка кивнула.
— Открываем, смотрим — Колян… Весь в земле, в репьях каких-то. Я спрашиваю: «Ты чего?» А он: «Извини, брат, не в том склепе спал». Оказывается, всегеишники нажираются на Смоленском кладбище, а потом ночуют в склепах. В условиях, близких к походным. Поля-то отменили, денег в конторе нет.
— А в Крыму, эта якобы Рэйнбоу-деревня, она постоянно действует?
— Не знаю. Был там организатор, Саша Макаров. Дядька лет сорока пяти. Кстати, я не сразу этот лагерь нашел. Умка сказала — возле кладбища. Я совершенно запарился — никто ничего не знает. И было совсем уже обломался, слышу кто-то блюзы в кустах лабает. Смотрю — Ваня Жук. Он-то меня и привел. Оказывается, не за кладбищем, а за солнечным телескопом. Смотри, КАМАЗ идет. Пустой.
— Рука Кристофера превратилась в пропеллер, а на лице появилась широкая дурацкая улыбка.
— Не кривляйся, так вообще не остановятся.
Однако, вопреки Галкиному предостережению, машина остановилась. Водитель улыбался.
— В сторону России, — сказал Кристофер.
— До Караганды. Но я спать скоро буду.
— Отлично. Когда будете спать, мы вылезем.
Драйвер кивнул.
— Только мы не заплатим.
— Ничего страшного.
Машина тронулась, и Кристофер продолжил рассказ о Научном. Судя по очкам, европейскому, немного лошадиному, но с признаками интеллекта, лицу драйвера, тот к такому продолжению должен был отнестись спокойно.
— Ну вот, и эти крымские эзотерики поголовно практикуют голотропное дыхание.
— Какое-какое?
— Голотропное или холотропное. Это некто Гроф придумал. А начинал он вообще-то со сходного — ЛСД-терапии. Вобщем, сначала он кормил людей кислотой, а затем предлагал вспоминать момент рождения.
Галка недоуменно посмотрела на Кристофера.
— Ну, по теории этого Грофа, многие, если не все, заболевания человека связаны с трудностями рождения, с родовыми травмами. И человек, поев кислоты, снова проходит этот путь, исправляя прошлые ошибки. И таким образом становится здоровым.
— Туфта типа дианетики, — сказала Галка. — Я под кислотой ощущаю совсем другое.
— Я тоже так думаю. Хотя не нам судить. Может, если бы ты специально, в терапевтических целях настраивалась на момент рождения, ты бы пережила его.
— Угу. — В ее голосе чувствовалась ирония.
— Я, правда, тоже так не думаю. Я думаю, что ты пережила бы запрограммированную этим самым Грофом иллюзию. Но дело в другом. В какой-то момент он понял, что кислота не нужна, достаточно пересытить организм кислородом. То есть под определенного рода музыку предельно глубоко дышать. А затем наступает момент вруба.
— Мы это в школе делали, — влез в разговор водитель, — дышишь дышишь, потом тебе кто-нибудь на грудную клетку надавливает и тебя выключает.
— И мы, — сказала Галка.
— Нет, это немного другое. Но делать сию процедуру следует в присутствии опытного человека. Так, по крайней мере, они утверждают.
— А кислота, это что? — спросил драйвер.
— Кислота — это ЛСД. Диэтиламид лизергиновой кислоты. Или его аналоги.
— Так эти ваши дианетики, выходит, просто наркоманы.
— Тут разные вещи. Дианетика это не голотропное дыхание. Совсем другое. Еще хуже. Религия без бога, придуманная посредственным фантастом. — Кристофер снова, уже который раз на дню, вошел в роль профессора. — А про наркоманию трудно говорить. Вот вы водку пьете?
— Ну, скажем, да. По праздникам. — Водитель рассмеялся.
— А для чего?
— Ну, расслабиться. С друзьями.
— А наркоманом или алкоголиком себя считаете?
— Нет, конечно же.
— Потому что нет болезненного пристрастия. Я думаю, так же и с травой и с кислотой. Она кое-кому тоже нужна, чтобы расслабиться. Или расширить двери восприятия. И пока нет зависимости, человек наркоманом не является. Это, конечно же, мое личное мнение. Я понимаю наркоманию гораздо шире — наркомания это любая болезненная привязанность.
— Есть же слово трудоголик, — добавила Галка.
— Но меня оно не касается, — улыбнулся водитель.
— Нас тоже.
— А вот это, увы, касается меня. — Он кивнул на гаишника с жезлом, неожиданно появившемся на трассе. — Вылез, паучина.
— Драйвер-то, однако, культурный, — сказал Кристофер, когда тот, прихватив бумаги, выскочил из машины и принялся базарить со стражем порядка. — Говорить умеет.
