Кела поправила вышитую белую ткань и покачала головой.
- Не могу, госпожа, - твердо сказала она. - Я должна носить траур по мужу до осени.
- По мужу? - удивилась Ана.
- Да, Григор, он был родом из Ланга. Я пришла, чтобы найти его родных, но только бесполезно потратила время.
- И каков же был твоей муж? - Ана, заинтересовавшись, отложила противень с булочками и распрямилась.
Кела тоже отставила намыленную чашку и украдкой заправила короткие пряди волос под платок.
- Григор, госпожа Лазор? О, он был... - Кела беспомощно моргнула. - Высокий, с черными почти волосами, горбоносый. Глаза у него были изумительные: васильковые.
Ана расхохоталась, и смеялась очень долго. Кела, уже взявшаяся за посуду, вновь застыла озадаченная.
- Ох, ну и красавец! - отсмеявшись, сказала наконец госпожа Лазор. - И ты надеялась разыскать этакого цыгана в Ланге, детка? Ты видела здесь хоть одного похожего человека? Это, наверное, был гном.
- Кто, госпожа?
- Гном, ну или как вы там называете горную нечисть?
- У нас есть в горах Господин горных дорог, - пояснила Кела. - Он бродит по тропам со свитой загубленных душ.
- Очень любопытно, детка, - кивнула Ана. - но тебя, скорее всего, обманул какой-нибудь проходимец-цыган. Бедняжка... Вот, возьми, купи себе что-нибудь.
Госпожа Лазор кинула Келе монетку.
Вечером Кела выбралась в город. Теперь она чувствовала себя увереннее, ведь платье на ней было городское, и денежка при себе имелась. Бродя по улицам мимо кафетериев, трактиров, галантерейных магазинов, Кела с безразличием разглядывала яркие, украшенные к празднику витрины. Ни сладости, ни ленты не сумели заинтересовать ее. Внимание привлекла только маленькая вывеска, на которой золотой краской было выведено: "КНИГОТОРГОВЛЯ. ЗДЕСЬ С 1612 ГОДА". Кела взялась за ручку двери осторожно заглянула внутрь.
Все небольшое помещение занимали шкафы от пола до потолка , заполненные книгами. Кела, до того момента видела только Писание и Жития святых. Здесь книг было в тысячи раз больше Здесь вне всякого сомнения хранились настоящие сокровища.
- Чего желаете? - откуда-то слева спросил старческий голос. Кела с трудом разглядела в полумраке сухонького старичка.
- Я... Боюсь, что у меня слишком мало денег... - Кела смущенно показала монету.
- Да уж, - старичок покачал головой. - Чего вы, все-таки, желаете?
- Я действительно не знаю.
Теперь хозяин лавки разозлился.
- Вы читать-то умеете, сударыня?
Кела, как всегда, когда ей бросали вызов, вскинула голову.
- Конечно, господин. Но там, откуда я родом, читать особенно нечего, разве что Жития, а они до бессмысленности однообразны.
Старичок хмыкнул, снял с полки книгу и протянул Келе.
- Попробуйте это.
Кела нежно погладила ситцевый переплет, подошла поближе к окну и раскрыла томик наугад.
Длинный белый свиток тумана,
Сказка, уходящая осень,
Голос тростниковой свирели,
Песни босоногого Пана...
- Что это? - удивилась Кела.
Книготорговец лукаво усмехнулся.
- Это стихи, сударыня. Баронесса Августа - чудесная мудрая женщина, и душа у нее дивно молодая. Вам понравилось?
- Очень! - честно ответила Кела, листая книгу.
- Возьмите. В подарок.
Кела прижала томик к груди и счастливо улыбнулась.
Семья Лазор готовилась выдать дочь замуж. Мари была прехорошенькой семнадцатилетней девушкой, всегда веселой, даже слишком. Жениха еще не было и в помине, но Ана надеялась, что на традиционном весеннем балу в Ратуше на мари обязательно обратит внимание достойный молодой человек. Госпожа Лазор была полностью поглощена превращением купленного у торговцев Ткацкой слободы шелка в королевский наряд для любимой дочери. Келу посадили за вышивание пояса цветным гарусом и серебристой нитью. Мари повадилась по вечерам взбираться на чердак, устраиваться на краю кровати и следить за неутомимым движением иглы. Кроме того, Кела отлично умела рассказывать необычные истории о горных духах.
Пояс вышивался виноградными лозами с полными гроздьями, с вплетением фантастических цветов. Красный гарус кончился первым, и Кела вспомнила о четырех клубках необычных нитей, которые так и лежали в ее дорожной сумке. Но стоило ей открыть мешок, клубки разом сделались скользкими, как лягушки, и раскатились по полу; три - куда-то под кровать, а один осел грудой нежной тонкой красноватой ткани. Нагнувшись, Кела подняла платье необычайного изысканного фасона. Подскочившая Мари восторженно взвизгнула.
