Ведь систему охраны Запрета и отпугивания любопытных чужаков отладили давным-давно, и она никогда не давала сбоев. Одно только внезапное уханье громадной совы-сторожа прямо над ухом любителей шляться незнамо где обычно приводило большинство из них в панический ужас, заставляя бежать сломя голову прочь из леса. Да постоянное, преследующее каждый твой шаг шуршание чего-то неведомого в опасной близости за спиной, от которого душа уходит в пятки и постоянно хочется оглянуться. Но обернуться и взглянуть на источник звуков почему-то всегда кажется еще страшнее, чем оставаться в неведении относительно существ, их производящих. А это всего-то навсего стайка летучих мышей-вампирчиков. Зачарованных, конечно. Потому им все равно когда летать, неотступно преследуя жертву и терпеливо поджидая момент, когда он приляжет отдохнуть и заснет. Вот тогда-то…
Но если путник попался из резвых, неотдыхающих да бесстрашных, тогда и много чего еще у Анкла имеется про запас, чтобы попытаться образумить безмозглого кретина, решившего по грибы-ягоды гульнуть. Вот когда услышишь совсем рядом с собой многоголосый голодный вой, от которого кровь в жилах застывает, словно лед, то тут, по обыкновению, даже самые безбашенные храбрецы настолько резво стартуют в обратном направлении, что их скорости любая скаковая лошадь позавидует.
Так вот, раньше эти звуки присутствовали в чащобе всегда, а теперь их, оказывается, нет.
Отсутствие их тихого и ненавязчивого фона к вялотекущим мыслям и показалось малость странным. Ведь Анкла тоже всегда встречали, только, конечно, не так, как всех прочих. Его-то охранники-зверюги знали и любили. Ну, а кто не любил, те хотя бы уважали. Или сами побаивались. Естественно, что тональность всех лесных звуков была совершенно иной, чем при вторжении чужака. Но она всё равно имелась в наличии, эта самая тональность! В этот же раз в воздухе висела звенящая и зловещая тишина…
Анкл торопливо скинул с плеча свою суму и, развязав плохо слушающимися от волнения пальцами тесьму, недолго порылся в ней. На свет появилась небольшая шкатулочка из потемневшего от старости дерева, когда-то красиво расписанная узорами. Но красота осталась в далеком прошлом: витиеватая роспись уже поистерлась, краски потускнели, а местами и вовсе зияли проплешины голого дерева. Внутри шкатулочки теснились одна к другой крохотные пробирки, наполненные… Короче, много там в них разных наполнителей имелось. О свойствах некоторых Анкл уже так крепко успел подзабыть, что применять их без чтения пространной и подробной инструкции, не рискнул бы, даже находясь в безвыходной ситуации вблизи от смертельной опасности.
После минутного замешательства, сопровождаемого неуверенным покачиванием головой, активным перемещением бровей на различные участки лба, напряженным тереблением мочки уха и еще более злым подергиванием оной, под тихое бормотание всевозможных заковыристых ругательств, Анкл всё же решился и выдернул одну крохотную пробирочку из гнезда.
— Кажись, эта…
Маг высыпал ее содержимое себе в ладонь и, крепко сжав кулак, направился к воде. Подойдя вплотную к неспешно накатывающим волнам, он присел на корточки и замер на некоторое время, напряженно размышляя. Потом дэр, приняв решение, прерывисто вздохнул, разжал кулак и сдул лилово-серебристую пыльцу в направлении озера. Она сперва закрутилась маленьким вихрем под напором ветра, но затем плавно осыпалась в волны.
Анклу несказанно повезло, что на такой непредвиденный случай у него заранее было припасено сплетенное заклинание, до поры до времени мирно дремавшее в порошке. А то бы пришлось сейчас с больной-то головой сосредоточиться на довольно-таки нудной процедуре отлова магических нитей. Так потом еще требуется отловленную пряжу стихий сплести в нужное кружево конкретного заклинания, завязать узелки в базовых точках, заштопать потревоженное вмешательством Пространство, намотать нить Времени вокруг готового продукта, задав параметры действия «от» и «до», запрограммировать каждую отдельную составляющую формулы заклинания и синхронизировать их совместное исполнение. И еще…
