— Помню, Софьюшка. И не беспокойся ни о чём. Ничего страшного с твоим сынком не случится. Пошли, Гоша.
Каджи, проходя мимо мамы, остановился, только сейчас осознав, что его лишили возможности попрощаться с сестренкой. То, что Ирги не было среди провожающих, оказывается, сильно его расстроило, задев за какую-то болезненную струнку в душе.
— Мам, а почему сестру не разбудили. Я хотел бы с ней тоже попрощаться. Когда еще увидимся с ней?
— Боюсь, Гоша, если бы Ирга тут была, то тебе и прощаться с ней не пришлось бы, — с хитрой улыбкой вздохнула Софья. — Ты сколько на этот момент её желаний должен исполнить?
— Кажется два, — не совсем уверенно произнес юноша, начиная понимать суть дела.
— Вот видишь! Игра — игрой, но своё слово нужно держать. Мы оба хорошо знаем твою сестренку. Тебе пришлось бы или остаться здесь, что невозможно сделать в силу важных причин для твоего отъезда, или взять Иргу с собой в Маград, куда я бы её не отпустила. Безвыходное положение получается, так что пусть лучше досматривает сны. Я потом что-нибудь правдоподобное придумаю, чтобы оправдать твой поспешный отъезд без прощания с ней. Даже если и обидится, то быстро отойдет, немножко поплакав. Ничего страшного. А теперь ступай, Своч уже начинает нервничать. Да хранит вас Единый!..
Каджи печально вздохнул и шагнул в темноту тайного хода, которая через миг стала кромешной, когда стена с камином вернулась на свое законное место. Спустя секунду Батлер щелкнул пальцами, и над его головой возник небольшой шар, разогнавший мрак своим бледно-голубым мерцающим светом. Своч медленно направился по узкому проходу вперед, негромко отсчитывая шаги и разглядывая стены. Гоша пристроился следом за кантилем. А светящийся шарик, точно привязанный, летел над ними, зависнув в полуметре от макушки Батлера. Первые шаги на пути в столицу оказались далеко не торжественными и праздничными. Воздух был пропитан запахом застарелой пыли. А из всех украшений Каджи запомнил лишь густую бахрому паутины, гроздьями свисающую со сводчатого потолка.
Глава 25. Ушастое пополнение
— Есть хочется, — ненавязчиво пожаловалась Айка. — Я бы сейчас могла с легкостью целую сковородку жареной картошки умять в одиночку. Хотя нет, с вами тоже поделилась бы…
— Потерпи еще немного, девочка, — Натока, которую на месте возницы в очередной раз заменила Мерида, дав женщине отдохнуть, приподняла голову с охапки соломы, так и не сомкнув глаз в тряской повозке. — До Великих Грязищ по моим прикидкам осталось уже совсем недолго ехать. А там будет тебе и еда, и нормальный отдых.
— Да уж не помешало бы поскорее до человеческого жилья добраться, а то мой живот тоже начинает такие громогласные рулады исполнять, что мне за его невоспитанную невоздержанность стыдно становится, — тут же откликнулся Анкл, расслабленно привалившийся спиной к заднику повозки и безмятежно жевавший соломинку. — Чего уж и говорить, последний раз вчера отобедали.
Мерида, только день назад с грехом пополам научившаяся более-менее сносно управлять строптивой лошадкой, участия в разговоре не принимала, полностью сосредоточившись на дороге. А она оставляла желать лучшего. Чем ближе беглецы приближались к столице княжества, постепенно спускаясь с холмистой равнины в болотистую низменность, тем местность вокруг всё больше оправдывала данное государству название. И тракт тоже не впечатлял удобством передвижения. Местами на нем попадались то обширные лужи, то разливы полужидкой грязи, в которой они лишь чудом не вязли намертво. Тут уж спасибо лошадке. Она хоть и отличалась своенравным норовом, но оказалась сильной, и главное, — трудолюбивой. Несмотря на то, что колеса порой едва ли не по ступицу погружались в вязкую коричневую жижу, коняга упрямо перла вперед, медленно, но уверенно чавкая копытами по грязи. Благо, таких гиблых мест попалось пока только два, не считая полутора десятков более мелких, а иначе и самая упрямая лошадь рано или поздно взбунтовалась бы, встав как вкопанная прямо посреди мини-болота.
И раз девушка сейчас не отвлекалась на разговоры, то она нашла себе другое занятие, ведь одновременно думать и править лошадью не так сложно, как кажется, да и никто не запрещал ей чуточку пошевелить мозгами. А мысли в голове у колдуньи разгуливали, точно горожане в погожий денек по Заячьему проспекту Старгорода, разные. По большей части — спокойные, неспешные и уравновешенные. Но порой пробегали и торопыги, поймать которых при всем желании не получалось. Мелькнут на горизонте, и поминай, как звали. Мэри даже не успевала понять, о чем они собственно были. Еще реже показывались из подворотен и закоулков сознания хмуро-озабоченные мордочки мыслишек-беспризорников. Эти тоже выглянут на непродолжительное время, поглазеют на выгуливающийся хоровод более степенных дум, выкрикнут что-нибудь подзуживающее, вносящее сумятицу и разброд, да тут же и скроются обратно в подслеповатой тьме задворок.
