— Всё, убегай сестренка, только не оглядывайся, — прошептал он тихо, и Ирга стремительно помчалась к замку. Перед ней опять все расступались, освобождая дорогу.
— Останки оборотня немедленно сожгите где-нибудь подальше от Змеиного Взгорка, нечего ему мух кормить на нашей площади, — строго отдала распоряжение Софья стоявшему поблизости от неё командиру Красных Рукавов. — Гоша, мы со Свочем возвращаемся в замок. Ты чего застыл, как неживой? Решил тут остаться на ночлег?
Каджи не раз читал раньше в так им горячо любимых фэнтезийных произведениях, что когда оборотня убивают, то он сразу превращается в человека. Странно, но придуманные книги не обманули. Здесь и сейчас, в этой самой вот реальности, так и произошло. На площади лежало жалкое в своей наготе тело мертвого человека, а его голова… Вот из-за неё-то мальчишка и застыл столбом, одеревенев. Казалось, ноги не просто приросли к мостовой, а глубоко пустили корни в почву, пробравшись к ней через щели между брусчаткой. На Гошу застекленевшим взглядом мертвых глаз таращился Дурмаш Биг. В крайнем случае, так звали его двойника в Хилкровсе. Дурмаш, хоть и одноклассник Каджи, но с другого факультета колдовской школы. Да и не самый он лучший парень на свете. Скорее уж пятый в длиннющей очереди потенциальных друзей Гоши, если считать не с начала, а с конца. Но… потрясение, а скорее шок, испытанный при виде мертвого «одноклассника», казненного по твоему приказу, оказался так силен, что поневоле в столетний дуб превратишься, и хорошо, если не в трухлявый, готовый разлететься щепками и прахом при первом серьезном порыве ветра.
Хорошо, что умудренный жизненным опытом Своч никуда еще не ушел, будучи рядом. Молча переглянувшись с Софьей, мужчина крепко впился сильными пальцами в плечи парнишки, насильно развернул его и твердой рукой подтолкнул по направлению к подвесному мосту. Сам же на всякий случай шел на шаг сзади, готовый много умных слов сказать, если Каджи вздумает оглядываться. Но юноша бездумно брел вперед молчаливой тенью сквозь уже наполовину поредевшую толпу жителей. Они постепенно расходились, кто куда. Софья и Своч тоже молчали, думая каждый о своем. Вовсе не тягостно или напряженно, а просто молчали. И лишь уже в замке, когда все поднялись на второй этаж, проходя через зал с восстановленным рыцарем, мама мягко поинтересовалась у сына:
— Ужин уже накрыли. Мы со Свочем идем туда. Не хочешь присоединиться к нашей кампании? Можешь просто посидеть рядом… А еще лучше бы тебе сейчас выпить немножко легкого вина. Оно смягчит впечатление от первой смерти, случившейся на твоих глазах.
Какое там есть?! Какое вино?! От одной только мысли о пище в сочетании с видением мертвой головы, которое так и маячило перед Каджи, никуда не девшись, не желая исчезать, его желудок болезненно сжался, а к горлу подкатил изнутри горький тугой ком. Да Гошу вот-вот вывернет наизнанку, а они ему о еде талдычат!
Юноша отрицательно помотал головой, плотно сжав губы, чтобы подавить рвотный позыв в зародыше. И опрометью бросился к винтовой лестнице, ведущей к его покоям. Ворвавшись в спальню подобно вихрю, он пролетел к раскрытому окну и высунул из него голову наружу, часто-часто дыша и жадно ловя ртом воздух, почти пожирая его свежесть, которая по идее должна была помочь ему внутренне очиститься от того гадливого чувства, что он, а не кто-то иной, виновник чьей-то смерти. Но облегчения не наступило. Наоборот, увиденные густые клубы черно-серого дыма, поднимавшиеся с пустыря за посадом, только усилили ощущения. И плавающий перед мысленным взором образ отрубленной головы Дурмаша со стекающей струйкой крови из уголка губ, и без того страшный, до жути пугающий непоправимостью содеянного, стал еще четче, а под конец и вовсе злобно оскалился, клацнув на прощание зубами. После этого видение медленно растеклось по сознанию Каджи неопрятно-мутной липкой жижей. Вот тут-то он не смог сдержаться. Благо, что под его окном на узкой полоске земли между стеной замка и рвом никто не прогуливался, иначе бы Гоша им весь отдых заблевал напрочь.
