А правее и чуть ниже эмблемы школы, выглядевшей слишком уж реалистично, шел текст письма, написанный от руки синими, но с отливом золота, чернилами. Почерк был легкий, но весьма неровный, точно бегущий по волнам. Да и если сказать честно, всяких готических закорючек в нем тоже хватало, как и на воротах замка. Но общего впечатления они не портили, скорее наоборот, — соответствовали общему стилю.
Уважаемый Гоша Каджи!
С удовольствием сообщаем вам, что вы приглашаетесь в международную школу обучения колдовству Хилкровс для определения вашей принадлежности к одному из наших факультетов. Торжественная церемония распределения и последующий банкет имеют место быть в Большом зале Центральной башни в 19 часов 00 минут 1 сентября 20… года.
Просьба — не опаздывать!
Ура, ура, ура! Оле-оле-оле! Мальчик сложил письмо обратно и, сцепив кисти рук на затылке, расплылся в счастливой улыбке. Но листок внезапно самовольно взмыл в воздух и раскрылся, повернувшись к Каджи лицевой стороной. Его руки упали с затылка, переместившись на колени, как у примерного ученика. А множество строчек, которые шли уже после прочитанного Гошей фрагмента письма, не то обиделись, не то взбунтовались. Каджи всего лишь хотел растянуть удовольствие от чтения, оставив их изучение на потом. А пока решил вдоволь насладиться уже прочитанным. Хотел как лучше, а получилось, как всегда.
Строчки тем временем, сперва столпились в непонятный клубок, а потом разлетелись по всему листку. И оказалось, что это уже и не письмо вовсе. А набросок портрета.
Лицо строгое и недовольное. Правда, могло и показаться. Это ж все-таки графика. А парнишка к тонкому миру изобразительного искусства имел такое же отношение, как и медведь к велогонкам Тур де Франс. Конечно, косолапые умеют кататься на велосипеде, в цирке. Вот и Гоша видел репродукции. Изредка. Но кубиста от символиста вряд ли смог бы отличить. Другое дело реализм…
А именно он сейчас в полной мере и проявлялся в рисунке. Лицо властной, но видимо справедливой женщины средних лет стало не только реальным, но, вдобавок ко всему, еще и скупо улыбнулось, вытянув тонкие губы в линию. И затем портрет заговорил слегка ворчливым голосом:
— Молодой человек! Вам разве не говорили, что страшно неприлично перебивать даму, когда она вам что-нибудь рассказывает? Это просто крайнее неуважение! Если вам не повезет, — она понизила тембр голоса до кровожадной нотки, — и вас распределят на факультет Блэзкор, то я постараюсь научить вас помимо всего прочего еще и хорошим манерам. Чтобы мне не пришлось потом краснеть за вас.
Женщина замолчала и требовательно посмотрела на растерявшегося мальчика. Он, почесал правой рукой за левым ухом. Его мысли ворчливо перебрались в другое место. Но Каджи успел поймать последнюю из переселенцев, хроменькую, даже жалко ее стало. И буркнул чрезвычайно содержательно:
— Простите,… я не подумал… как-то… сперва, — а глаза самовольно принялись шастать туда-сюда взглядом по деревянному полу, словно золотой галеон надеялись отыскать.
— Вот и ладно. Извинения приняты, — голос дамы потеплел, а выражение лица стало сугубо деловым. — Раз вам лень читать…, — Гоша отчаянно замотал головой из стороны в сторону, но на лице у женщины ни одна строчка не дернулась, и она продолжила, — …письмо, которое мне было не лень вам написать и отправить, тогда…, — тут она вздохнула, — …придется рассказать вам о том, что же в нем говорится… Надеюсь, сударь, что хотя бы слушать вам не лень?
В горле у Каджи было сухо и шершаво, и он даже не стал пытаться возражать в слух. Только опять как китайский фарфоровый болванчик затряс головой, на этот раз утвердительно. Если бы сестренка задержалась с возвращением на кухню еще на пару-тройку минут, то голова чего доброго могла от усердия и отвалиться.
— Профессор Мардер? Давненько не виделись, — Мерида влетела внутрь, словно слон в посудную лавку, так же весело и беззаботно. — Доброе утро, если утро вообще может быть добрым.
Волосы цвета платиновой блондинки у сестры оказались тщательно уложены крупными кудряшками до плеч в замысловатой прическе а-ля Версальские ночи (17 век, просьба руками не трогать, вам же хуже будет!). Всезнающая и все понимающая полуулыбка на слегка подкрашенных в тон волосам губах. Вокруг носа рассыпались очаровательные веснушки, неизвестно откуда появившись, — может быть, сама нарисовала? Вот только в глазах застывшие льдинки скуки плавают: как, опять на бал пригласили? Ну, блин, подождите, забодай вас сухожуй криворогий! Сейчас вот только хрустальные лапти в сарае откопаю и примчусь немедля. Свистать всех наверх, сами напросились, радостные мои!
