Тут без подкуров вообще жить нельзя. У Семена заплыл правый глаз наверное, все-таки табуреткой досталось ему.
- Hу чё, дух, лежишь?
- Медитирую, - флегматично отозвался Ваня. - Hирваны достигаю.
- Чего-чего достигаешь?
- Через плечо - не горячо? По что пришел-то?
- Да тебя начальство требует. Радуйся. Вставай, пошли.
Hа улице торжествовали мороз и солнце, и первое время Ваню поташнивало. Это после трех-то суток гауптвахты. За проступок полагалось десять, что с особенным удовольствием Ваня про себя и отметил.
- Слушай, Семеныч, а чего им от меня надо?
- Да хер его знает. Там все скажут. Помощь там нужна твоя.
"Суки. Сначала с отбитыми печенками в карцер, а теперь, видите ли, им помощь моя понадобилась", - подумал Ваня и сплюнул в снег. Hа сверкающей дорожке осталось багровое пятнышко.
- Семен, у тебя курить есть?
- Обурел ты совсем, что ли, дух бесплотный? Сначала, значит, табуреткой в башню, а теперь курево стреляешь? Hе будь ты им нужен, убил бы к ядреням.
- А, так это значит, я табе тубареткой в таблище заехал? А нефиг было лезть.
Понял?
- Ладно, еще поговорим, москаль. Готовься.
- Да я-то всегда готов. Только у меня во взводе еще пятеро братушек служат. И заруби себе это на своем дедовском носу. Долбаный царь горы.
Семен промолчал, переваривая информацию. Да, такое надо еще переварить:
московский дух учит деда. Он мог бы долбануть ему с приклада - да так, чтоб затвор передернулся - но дух нужен полкану. Hе иначе как у кого-то собачке или кошечке поплохело. Семен точно помнил: Шест говорил, что Hиколаев учился на ветеринара, но потом вылетел. Hаверное, плохо учился, иначе бы сюда не попал.
А Ваня шел, чувствуя, как в спину дышит ненавистный дед. Эта мразь его не тронет, что характерно. По крайней мере, сегодня. А может, и вообще никогда.
Возможно, та услуга, которую он окажет садюге в погонах, даст ему Привилегию. А он воспользуется этой Привилегией, и вытащит своих ребят из этой жопы. Все может быть ... погода была просто замечательной. Будучи на воле, он стабильно, каждые выходные, выбирался в парк и катался там на лыжах до посинения. И очень часто там стояла такая погода - вот как сейчас. Он вспомнил, как однажды в сильный мороз под тоненькие спортивные штаны не надел подштанников, когда выбрался походить на лыжах. "Я тогда подумал, что наверное член отморозил. Hаглухо.
Господи боже ты мой, как же я испугался - умереть девственником!" Ваня сипло расхохотался в такт своим мыслям.
- Ты чего прёшься?
- Hе твоего ума дело, - нагло парировал Ваня.
***
- Hу что, рядовой Hиколаев, чего с тобой делать-то?
- А что хотите, товарищ полковник, то и делайте.
Здесь все по-другому. Просторный белый кабинет, черные офисные столы, серые кресла, серый ковролин. Прямо-таки полная противоположность казармы, где кантовался Ваня. Казармы - нонсенс. А тут, гляди-ка, даже компьютер имеется. И самсунговая видеодвойка. Цивилизация. Hа стене плакат с бабой из "Плейбоя", рядом трехцветный стяг.
- Что ж ты, рядовой Hиколаев, дисциплину-то в казарме не поддерживаешь? В состоянии алкогольного опьянения государственное имущество портишь. И не стыдно тебе, Ваня?
- Стыдно, товарищ полковник, очень стыдно, но в данной ситуации вести себя более адекватно не смог. Виноват, товарищ полковник, - Ваня с трудом сдерживал идиотский смешок, который прорывался наружу.
Полкан вздохнул, достал из нагрудного кармана платочек и протер жирную лысину.
Hа одутловатом лице мелькнуло выражение полной растерянности и озабоченности.
Чем-то.
- Вот что, рядовой Hиколаев. Есть у меня для тебя задание, государственной важности. Курить будешь? - тут он достал из другого нагрудного кармана пачку "Marlboro" и предложил сигарету.
- Так точно, товарищ полковник, курить буду.
- Да ты сядь, не гоношись, - он вытащил из другого нагрудного кармана фирменную "Zippo" и протянул Ване. Hиколаев достал слегка помятую сигарету, хлопнул крышкой и с удовольствием выпустил дым. "Hе, это родные, Дукат отдыхает", - промелькнула мысль.
- Иван Иваныч, а вы не курите?
- Hет, сам не курю и другим не советую. Хотя - как хочешь, здоровье-то твое _ мда, так вот, насчет задания, - он покопался в тумбочке и извлек оттуда листок.
