– Чек! – тихо щелкнул выстрел, лязг затвора оказался даже громче, но звуки растворились в шуме двигателей и гуле приближающегося шоссе, как будто их и не было. Но они были: в затемненном стекле и в затылке Шевлякова образовались соосные отверстия, голова «объекта» с силой мотнулась влево, сгустки серого вещества вперемешку с кровью брызнули на водителя. Тот каким-то чудом в последний момент успел наклониться к рулю, а может, сделал это не специально – просто так совпало, но как бы то ни было, а пуля его не задела.
Инстинктивно шофер резко нажал на тормоз, «Мерс» провалился назад, а «КИА», поскрипывая дешёвым пластиком салона на «волнах» размягчившегося за лето асфальта, уже неслась во весь опор, выжимая из двигателя последние лошадиные силы. Снова пошел дождь – мелкий и противный.
«Баня очищает не только тело, но и душу», – почему-то некстати вспомнил Гаврош. А может, как раз кстати. В конце концов, он работал чисто: «исполнил» одного Шершня. И не то что сочувствовал водителю, но был рад, что не выполнил лишнюю работу: ведь ему платили только за «объект». А работать бесплатно он не любил. К тому же, когда слывешь «чистоделом», надо поддерживать репутацию: ювелирная работа всегда оплачивается выше, чем кровавая бойня, устроенная каким-нибудь дебильным «мясником»…
Он привычно глянул в зеркальце: «Мерседес» наполовину выскочил на обочину и стоял, упершись в дерево и перекрывая багажником правую полосу движения. Из-под приоткрывшегося капота шел пар – больше никаких признаков жизни там не наблюдалось. Как, впрочем, и никаких признаков смерти – обычная авария…
Не сбавляя скорости, «КИА» вписалась в поворот, заскрипели шины, возмущенно рявкнули клаксоны подрезанных машин. Но Гаврош не обратил на это внимания, а оскорбленные водилы, на свое счастье, не стали пытаться проучить нарушителя.
Гаврош сорвал балаклаву, сунул во внутренний карман куртки, бросил пистолет в «бардачок», достал телефон, нажал цифру «1».
На этот раз Авил схватил трубку сразу, не успел полностью закончиться первый гудок.
– Говори! – рявкнул он.
– Посылка отправлена, – меланхолично сказал Гаврош. – Слово за тобой!
– Отлично! – голос изменился: тревожная напряженность исчезла, и Гаврош был уверен, что Авил расслабился, облегченно откинулся на мягкую спинку кресла и на его физиономии появилась та самая мерзкая улыбка. – В девять на пирсе грузового причала рыбзавода, Моня принесет деньги… А завтра я накрою тебе богатую поляну!
Гаврош отключился. Он знал, что все переговоры в районе ликвидации будут зафиксированы и попадут в список для отработки. И хотя меры предосторожности приняты, в этот список лучше не попадать… Надо как можно быстрее рубить хвосты! И в первую очередь избавиться от «паленой» тачилы! Поэтому он не поехал по путепроводу в город: ушел вправо, развернулся под мостом и вновь вырвался на ту же трассу, только теперь ехал в обратную сторону, как несколько часов назад, когда направлялся к КДЦ. Однако на этот раз не проехал поворот к аэропорту, а свернул на него.
Прямая длинная дорога упиралась в здание аэровокзала, но чтобы въехать на площадь, надо было преодолеть шлагбаумы и парковочные автоматы перед ней. Однако многие бережливые граждане предпочитали не заезжать на платную парковку и, не взирая на запрещающие знаки, оставляли машины прямо здесь, прижавшись к обочине и надеясь на всегда выручающий «авось»… Так же решил поступить и Гаврош. Он пристроился в хвост длинной очереди нарушителей правил дорожного движения, которая, очевидно, выстроилась за штрафами, если спасительный «авось» вдруг не сработает.
С облегчением выключив двигатель, он уже хотел перевести дух, но тут сзади появился бело-синий полицейский «Форд» с включенной «люстрой».
– Водитель «КИА» госномер «652» прошу выйти из машины и приготовить документы, – железным голосом объявил динамик.
«Что-то очень быстро», – Гаврош набрал полную грудь воздуха и потянулся к «бардачку»: на такой случай у него имелся только один, но многократно использованный и безотказный документ.
Однако «Форд» проехал мимо и остановился метрах в пятидесяти впереди, возле красной «КИА», из которой суетливо вылез толстячок с портмоне в руке. Его круглое, добродушное лицо выражало искреннюю надежду на то, что происходит какое-то недоразумение.
