— Друг, — кивнул адвокат.
— А если ты мне друг, какого дьявола ты ломаешься, когда я тебя как друга прошу! Вот уволюсь, на фиг, с этой работы… И пусть все провалится…
Лена закрыла лицо руками, и Гордееву стало ее очень жаль.
— Ну, чего ты, Лена? Работа тут при чем? Успокойся.
— При том! — упрямо повторила Лена.
— Ладно. Что ты со мной делаешь? Пока я не узнаю, в чем дело, ничего сказать не могу. Раз уж начала, то рассказывай! — Он чуть помедлил и тоном пониже добавил: — Никому я ничего не расскажу, не волнуйся.
— Поклянись, — потребовала Лена.
— Может, мне еще кровью расписаться? — насмешливо спросил Гордеев. — Что за детский сад?
— Юра, поклянись! — не отставала Лена.
— На Библии? Или как? Давай на Уголовном кодексе, он у тебя с собой?
— Твою мать! — не сдержалась она. — Тебе трудно просто сказать «клянусь»? Какой же ты упрямый!
— Клянусь! — торжественно произнес Гордеев и даже поднял ладонь правой руки. — Клянусь всеми своими предками и потомками до седьмого колена, что никому не открою той ужасной тайны, которую ты мне сейчас поведаешь!
— Шут гороховый! — Лена скуксилась и, казалось, готова всерьез обидеться.
— Ну ладно-ладно, Ленок! — Гордеев взял ее за запястье. — Клянусь-клянусь-клянусь! Перед лицом своих товарищей. Торжественно обещаю. Давай — рассказывай.
— Хорошо, хорошо, — невинным голоском пропела Лена. — Понимаешь, тайна моя состоит в том, что у меня с адвокатом Яковом Колодным был очень страстный роман…
Тут Лена все же запнулась и замолчала.
— Что? — не поверил собственным ушам Гордеев.
— Что слышал, — сердито ответила Лена.
— Ого! — покачал головой Гордеев. — Это как же тебя так угораздило?
— Ничего смешного, — надулась Лена. — Он замечательный человек… Был…
— Чем это он был замечателен?
— Да всем, если хочешь знать! Красивый, добрый…
— Ну, насчет красоты, это и поспорить можно! Он же вроде бы престарелый?..
— Иди ты! — вконец разозлилась Лена. — А если и так? Не престарелый, а в возрасте! И все равно, очень красивый. У него сквозь черные волосы проглядывала благородная седина. А около глаз лучиками морщины, потому что он был веселый, любил и сам пошутить, и других послушать. Всегда всем улыбался, как на Западе, букой никогда не ходил. И круглый год — загорелый, представляешь! Моя мечта! Кажется, это Аристотель Онассис говорил, что, для того чтобы быть во всех отношениях успешным, надо быть загорелым!.Он был благородный человек. Знаешь, как я с ним познакомилась? Он защищал, совершенно бесплатно, какую-то старушку. Причем дело было почти безнадежным, потому что она судилась с каким-то богатым и влиятельным чинушей. И Колодный выиграл!
— Молодец! — деланно восхитился Гордеев. — Хорошо на имидж работал.
— При чем здесь имидж? — возразила Лена. — Он просто такой был! Добрый, бескорыстный… Ты бы, конечно, даже и не взялся за это дело, потому что с бабушки бедной денег нормальных не срубишь!
— Зачем переходить на личности? — возмутился Гордеев. — Откуда ты знаешь, за что бы я взялся, а за что нет?
— Да потому что я знаю!
— Если хочешь знать, я этих старушек столько защитил, что твоему Колодному и не снилось! Ты что, не помнишь, сколько было в нашей консультации бесплатных дел?
Лена поняла, что перегнула палку, и умолкла.
— Чем же это он тебя взял, что ты его так яростно защищаешь? — продолжал Гордеев. — Неужели своей добротой и благотворительностью?
— Он во всех отношениях был прекрасным человеком, — негромко сказала Лена. — Образованный, изысканный, утонченный, со вкусом…
— Богатый, — вставил Гордеев. — Согласись, это немаловажное качество.
— Да, богатый, — вызывающе парировала Лена. — Не понимаю, почему в нашей стране так ненавидят богатых! Он, слава богу, деньги своим умом и своим же трудом зарабатывал. А кто остальным мешает?
— Нет, нет, что ты, зачем ты так говоришь? Мы — простой народ — просто обожаем богатых, с радостью отдаем им свои честно заработанные деньги! — насмешливо парировал Гордеев.
— Гордеев! Ты говоришь, как какой-то темный неотесанный мужик! — опять рассердилась Лена. — Ты-то простой? Не смеши меня!
— Это я к тому, что тебе с ним хорошо жилось, — объяснил Гордеев.
