Старые исторические европейские точки возгорания — долина Рейна, Ла-Манш и другие — остаются в общем и целом спокойными. Франко-германские противоречия нарастают, но до точки закипания очень далеко. Глубоко под видимой поверхностью событий все еще живут движущие силы конфликтов — романтический национализм, который подвергает сомнению законность передачи многих властных полномочий на наднациональный уровень и постоянно подпитывает старинные межнациональные предрассудки. Крайне правые партии при этом — это только верхушка айсберга, которой, однако, ни в коем случае пренебрегать нельзя. Подводная же его часть — это возрастающее общее беспокойство по поводу последствий утраты суверенитета в экономической области на уровне отдельных стран.
Сегодня практически все точки возгорания находятся на внешних границах Евросоюза, но и сам ЕС подвергается серьезным испытаниям на прочность. Можно условно выделить четыре группы, которые сами по себе являются «мини-евросоюзами»: Германия и Австрия, все другие страны Северной Европы, средиземноморские страны, наконец, страны на пограничных территориях, которые вынуждены сталкиваться с Россией, стремящейся восстановить свои позиции на исторических пограничных территориях. Европейское Средиземноморье сталкивается с массовой безработицей, превышающей по масштабам ту, которую имели США во времена Великой депрессии. Ситуация в североевропейских странах значительно лучше, но никто из них не может сравниться с Германией.
Драматические различия в условиях и интересах, характерные для различных частей Европейского Союза, определяют линии его фрагментации. Каждый из этих регионов глядит на происходящее в мире своими глазами, а разница во взглядах часто бывает непреодолимой. В самом деле, трудно себе представить, как можно совместить взгляды и интересы четырех Европ, каждая из которых, в свою очередь, дробится на отдельные национальные государства и возвращается к своим историческим корням, пагубное влияние которых европейцы хотели преодолеть.
В конце концов, главная проблема сегодняшней Европы совпадает с той, что все время преследовала старейшее европейское движение — Просвещение. Это — тот самый фаустовский дух, страсть к овладению всем на свете даже ценой своей души. Однако ныне эта страсть оказалась модифицированной и вылилась к стремлению обладать всем бесплатно. Они хотят вечного мира и процветания. Они хотят сохранить свой национальный суверенитет, но не хотят, чтобы суверенные национальные государства пользовались им в полной мере. Они хотят быть одним народом, но не желают разделять общую судьбу. Они хотят говорить на своих языках, но не верят, что это есть реальное препятствие на пути к взаимопониманию. Они стремятся к триумфу, но не хотят рисковать. Они хотят полной безопасности, но не желают что-либо сами делать для этого.
Существует и другая Европа — которая всегда была и никуда не исчезала. Европейский материк, который так никогда до конца и не был никем побежден, но и никогда не ощущал себя в полной безопасности. История современной Европы началась в 1991 году, когда распался Советский Союз и появился Союз Европейский. В 2014 году Россия громко заявила о своих интересах, точка возгорания между ней и Евросоюзом вышла на поверхность, история началась заново. Поразительно, как недолго прожили европейские фантазии о том, что возможно. Также поразительно, что возвращение самой опасной точки возгорания в Европе произошло в 2014 году — ровно через сто лет после начала Первой мировой войны, когда Европа начала свое путешествие в ад.
Она вырвалась из того ада. Но там, где Фауст был готов продать свою душу в обмен на совершенное знание, современные европейцы хотят совершенства, не платя никакую цену. Всему всегда есть своя цена, нет ничего более опасного, чем не знать эту цену каждому этому «всему». За исключением, быть может, ситуации, когда ценой не интересуешься совсем.
Основной — третий — вопрос этой книги: навсегда ли остался период между 1914 и 1945 годами только в прошлом Европы? Ответ на него — «нет», но это «нет» имеет условный характер. Европа более не является центром мира, а только частью всей мировой системы, причем, подчиненной частью. Ставки в глобальных играх более не настолько высоки, как в прошлом. Стремление внешних сил, таких как Соединенные Штаты, к подавлению конфликтов (тех, которые они желают подавить), их возможности к этому даже больше, чем это было в двадцатом веке. Но представление о том, что Европа раз и навсегда отказалась от военной силы как метода разрешения конфликтов, является фантазией. Это было не так и на протяжении жизни ушедшего поколения, это так и останется для поколений грядущих. Мы уже видим, как Русский Медведь поднимается на задние лапы, требуя назад хотя бы часть того, что у него когда-то было. Мы также видим, как Германия мечется между своими национальными интересами и интересами Евросоюза в обстановке, когда они более не совпадают.
