Затем она вдруг замерла, оторвалась от его рта, и ее голова безвольно откинулась назад. Стон, протяжный и низкий, вырвался из ее полуоткрытых губ.
Джон прикусил губу, чувствуя нутром, как полнокровно ее наслаждение. Он подмял ее под себя, и его пальцы утонули в ее мягких ягодицах. Он проник еще глубже и сильнее, застонав, когда ее оргазм последовал за его собственным.
Они одновременно тяжело выдохнули, их ослабевшие тела поддерживали друг друга. В какое-то мгновение Джон почувствовал, словно само чудо золотым дождем снизошло на него, и он прищурил глаза, желая сфокусироваться на этом ощущении. Его руки крепко держали ее, когда она шевельнулась и, подняв голову, вдруг поцеловала его в плечо.
И тут неожиданно произошло то, чего он никак не ожидал. Она вдруг напряглась, и он услышал сдавленный шепот:
— О мой Бог, что мы сделали?!
И чудо ушло, уступив место реальности. Положив ладони на стол, он отодвинулся от нее.
— Теперь ты понимаешь, что я хотел сказать? Пройдет немного времени, и ты пожалеешь об этом, так?
— Джон! Боже мой, Джон! Мы не предохранялись! — воскликнула она, не слушая его.
Его сердце замерло, потом бешено застучало, и он резко оторвался от нее.
— Проклятие, прости, Тори, — сказал он, доставая платок из кармана и протягивая ей. — Я не…
В этот момент ручка двери задрожала, кто-то пытался войти в комнату. Джон замер на полуслове, наблюдая, как Виктория поспешно приводит себя в порядок. Быстро натянув брюки, он застегнул молнию. Раздался настойчивый стук в дверь.
— Кто там? — послышался мужской голос. — Откройте! Это управляющий.
— Секунду! — бросил Джон, не отрывая взгляда от Виктории. — У нас здесь срочное дело, пожалуйста, подождите минуту. Мы сразу же выйдем, как только выясним… — Что бы там ни было, им необходимо поговорить.
Но Тори, которая пять минут назад готова была изжарить его на медленном огне за то, что он не хочет признаваться в своих чувствах, соскочила со стола и одернула легкую синюю юбку. Пригладив растрепавшиеся волосы, она прошла мимо него к двери.
Он схватил ее за руку:
— Дорогая…
— Не надо. — Она высвободила руку. — Я все равно ни о чем не могу говорить сейчас. Неудивительно, что порой мы забывали об осторожности в Пенсаколе, но сейчас… у меня нет оправдания.
— Но это не значит, что мы уже все решили… — Что именно? Он сам не знал, каким должен быть следующий шаг.
Словно прочитав его мысли, она заметила:
— Что, если наша неосмотрительность обернется новой беременностью? О нет… — Она снова потянулась к двери, но вместо того, чтобы открыть ее, уперлась рукой в косяк. — Непохоже, чтобы мы пришли к какому-то решению, Джон. Может быть, ты прав? И тебе действительно пора возвращаться в Денвер?
Именно это он считал оптимальным выходом для всех десять минут назад. Тогда почему сейчас ее слова не принесли ему удовлетворения? Напротив, у него засосало под ложечкой, когда он услышал их.
— Именно это я и пытался сказать тебе, — заметил он, и хотя это была абсолютная правда, под ложечкой засосало еще сильнее.
— Что ж…
Пусть все идет как идет, думал он, наблюдая, как она повернула замок в двери. И ему пришлось сжать кулаки, чтобы не рвануться с места и не прикоснуться рукой к ее шее. К тому нежному месту, где начинали расти поднятые вверх волосы и курчавились нежные завитки. И тогда, чтобы как-то компенсировать невозможность осуществить это желание, он самым сдержанным тоном, на какой только был способен, произнес:
— Не знаю, как ты, но мне совершенно не хочется объявлять сегодня о расторжении нашей помолвки. Может, постараемся закончить этот вечер, не давая нового повода для скандала, о котором весь Колорадо-Спрингс узнает завтра же из утренних газет?
Повернув голову, она секунду-другую молча смотрела на него. Господи, она выглядела такой расстроенной, что он хотел сейчас только одного — обнять ее и держать так долго-долго… Но вот она выпрямила спину и вздернула подбородок.
— Конечно, — отозвалась она, чуть-чуть пожимая плечами. — Я смогу, если ты сможешь.
— Прекрасно, — ответил он, — нет проблем. — И, проследовав мимо нее, вышел из комнаты.
