— Значит, молодцы. А вы, что же, вечерами решили наверстывать?
— Молодцы… А мы не молодцы? Скажите, Владимир Николаевич, почему? Егорыч говорит: условия другие. А почему у нас — другие? Нам обидно.
Проскурин не на шутку разволнован. Карпов ждал: вот-вот парень бросит ему в глаза жестокий упрек.
— Прикидываем, — продолжал он, — куда и сколько кирпичей подавать, чтобы простоев не было. Видите, на подмостях отметки.
Карпов заинтересовался. Он осматривал заметки, слушал пояснения Проскурина и тут же давал ему советы. Проскурин осмелел. Обычно немногословный, он пространно жаловался на Егорова, но Карпов многое мог отнести в свой адрес.
— В ФЗО нас учили пользоваться кельмой с короткой шейкой, а не мастерком. Почему кельм у нас нет?
Солнце садилось, скользя последними лучами по верхушкам пшеничных стебельков. Степное море темнело. Тихо, но уверенно подступала ночь.
За домами с востока высились корпуса заводских цехов и темные металлические остовы, до половины одетые в кирпич и бетон. Наверху, в стропильных фермах, мгновениями возникали светлые блики, словно прощальные приветы заходящего солнца.
Ребята ушли, Карпов остался.
— Почему? — вслух повторил он вопрос Проскурина. — Не знаю, Петя… Да, вот так просто-таки и не знаю. Не разобрался, не вник в обстановку.
Подул ветер, резкий, влажный, как в Ленинграде — с настоящего моря. Неприятно пробежали мурашки по спине — от холода, от воспоминаний, навеянных ветром.
— Не знаю, Петя!
Карпов повернул к дому. Дома мать, ей скучно без знакомых, без родных мест. Она недавно устроилась в техническую библиотеку, старается глядеть веселей, да видно, горько ей без читателей-ленинградцев.
Чувство одиночества подкралось незаметно, как ночь. С кем бы ему сейчас хотелось поговорить? С Костюком, с Егоровым, с Березовым? Нет и нет. Дружбы нет, любви нет. Такое ощущение он испытывал в сорок третьем, когда получил письмо из Нижнего Тагила, написанное незнакомым почерком: «Ася Ильина вышла замуж». Горечь ревности преследовала его весь остаток войны. И эта же горечь заставляла ездить в тылы дивизии — в медсанбат, на почту, в роту связи, — чтобы поговорить, посидеть об руку или, если возможно, в обнимку с девушкой, с женщиной — с любой, без разбору.
Он не дошел до дверей. Он решил навестить Маню Веткину. И чем ближе он подходил к ее дому, тем проще и светлее становилось на душе.
— Ты? — без удивления сказала Маня.
— Не ждала?
— Ждала. Схемы чертить, считать…
— Никаких расчетов. Гони чаи, гони варенье!
Они пили чай, обжигающе горячий. Без варенья, разумеется. Маня выложила всю месячную норму сахара. Она играла на скрипке Прокофьева и Грига, он читал Лермонтова, Блока, Маяковского. Она спросила про Асю, он рассказал ей всю правду. Мане было больно его слушать и все-таки радостно. На прощанье он крепко сжал ее тонкие руки в своих ладонях и поспешно вышел, чтобы не разрушить обаяние вечера ни опрометчивым поступком, ни лишним словом.
Несколько раз Березов заговаривал с Карповым о делах на поселке, и Карпов понимал, что он недоволен ходом строительства. Березов устроил экскурсию молодежи на заводскую стройплощадку, завел доску показателей. Как-то он вскользь заметил, что, дескать, «малыми мерами» на Степном не обойтись.
Молодые ребята с завистью посматривали на растущие цехи завода. Вон они стоят, стройные, высокие, и словно подпирают своими могучими плечами небо. Там нет простоев, там и зарплата увесиста.
Карпов все больше поддавался назойливому чувству беспокойства. Узкоколейка построена, а дальше? Типичная «малая мера»… А дальше должен быть поток! О потоке однажды он заикнулся Хазарову, но Хазаров не то, чтобы сделал большие глаза, а просто рассмеялся ему в лицо и убежал: лясы точить недосуг.
Порывался идти к Боровому или Ивянскому (к Мироненко-то он ни за что не пойдет!), но какой смысл — с голыми руками? Скажут, начитался журнальчиков да брошюрок и лезешь в воду, не зная броду… Эх, людей надо, хороших, знающих, механиков прежде всего!
Березов неожиданно пригласил его на день рождения. Карпов согласился. Выкупил по специальному талону пол-литра водки, взял для ребят конфеты-подушечки, надписал юбиляру «Мартина Идена», недавно купленного матерью по знакомству.
