Неожиданно в кухню влетел бледный как полотно Сева и задыхаясь показывал куда-то трясущейся рукой.
- Там… - бормотал он, хватая ртом воздух, - там…. Олег….
Мужчины быстро переглянувшись без слов, вскочили из-за стола и бросились вслед за младшим братом.
В зимнем саду, где так часто проводила время Геля, стоял большой керамический горшок. Когда-то Наталья Игоревна приобрела редкое заморское растение. И в перспективе оно должно было превратиться в большое раскидистое деревце. Женщина даже заказала этот самый горшок по интернету и была уверена, что эту вещь привезли ей прямиком из Италии и скорее всего ему черт знает сколько лет.
Муж посмеивался над ней, но разрушать ее уверенность не спешил. Горшок на самом деле был искусственно состарен, и создавалось впечатление, что он очень древний и место ему в каком-нибудь пятнадцатом веке, на террасе дома какого-нибудь вельможи.
Растение, которое посадила в него Наталья, скоро завяло, зачахло, и было выброшено в мусоропровод. А в горшке домработница Мелеховых выращивала базилик, потому что Альбина Эдуардовна увлекалась итальянской кухней. А какая же итальянская кухня без свежего базилика? Под лампами, заменяющими зимой солнечное тепло, базилик у Мелеховых рос и зеленел круглый год.
И вот у этого-то горшка в последнее время Всеволод стал замечать Ангелину. Девушка горько плакала, склонившись над пряной травой и слезы ее, скатываясь с лица, впитывались в землю. Чего она так привязалась именно к этому горшку, долгое время было загадкой для мужчины. Но он решил, во что бы то ни стало все узнать. И вот сегодня, едва Геля, накинув на плечи платок, ушла в церковь, он подошел к горшку и, повертевшись вокруг него, нашел где-то в углу небольшую лопатку для комнатных цветов и подкопнул землю.
Влетевшие в комнату братья застыли у разворошенного горшка и наполовину выдерганного базилика. В горшке была человеческая голова, в которой, не смотря на все изменения, что с ней произошли, все же можно было узнать бывшего заместителя Всеволода.
Сева, зажав ладонью рот, отвернулся и, сдерживая спазмы, выскочил из комнаты. Вернувшись через пару минут, он набросился на Германа.
- Герман! Ты чертов псих, ты же мне обещал! Вы же мне обещали его не трогать!!! Ты же сказал, что он уехал! А это тогда что?! Ублюдок ненормальный….
Герман молча отвесил брату оплеуху, от которой Сева не удержавшись на ногах, рухнул на пол.
- Рот закрой. Я сделал так, как считал нужным. Он не согласился уехать. Он сказал, что найдет ее все равно. Он мне начал угрожать….
Герман врал. Когда Олега привезли в их загородный дом, он даже не успел понять, по какой причине на него тут же посыпался рад ударов от помощников начальника. И лишь когда сам Герман набросил удавку на его шею, он шепнул ему на ухо истинную причину, по которой Олег сейчас должен умереть.
Эдуард в продолжение этой сцены стоял столбом и молча смотрел на горшок. Наконец он тихо проговорил:
- Герман, что ты наделал? Зачем? Что плохого мог тебе сделать этот парень? Зачем было его убивать?
- Эдь, ты сам поручил мне разобраться с ситуацией. Я разговаривать не умею, я действую. Зато теперь мы уверены, что он не побеспокоит Гелю.
- Это уже не важно. Похоже, Геля чокнулась…. Убери это. Куда хочешь, но чтоб к ее возвращению горшка в доме не было, ясно?
Он, развернувшись, вышел из комнаты. За ним, на прощание, смерив брата взглядом воспаленных глаз, удалился Всеволод.
*
- Где мой горшочек? – на пороге гостиной, где собралась за завтраком вся семья, стояла Геля и тяжело дыша, обводила взглядом непроницаемые лица.
- Какой, горшочек, Геля, дорогая? – Наталья, не глядя на нее, потянулась за солонкой.
- Горшочек, в котором рос базилик…. Где он?
- Какой базилик, какой горшок, Геля, ты себя нормально чувствуешь?
- Мой горшочек…. Где мой горшочек? Кто взял? – У девушки из глаз потекли слезы. – Отдайте… Отдайте!
- Гелечка, - голос Натальи стал твердым и холодным как сталь. У мужа она научилась, как прекращать бессмысленные разговоры, – мы понятия не имеем, о каком горшке ты сейчас говоришь. Все цветы в зимнем саду, кроме тебя и Инны Валентиновны туда почти никто не ходит. Подожди, вот она придет, и спросишь у нее. А сейчас, прекрати – ты портишь всем аппетит.
