Городомля. Немецкие исследователи ракет в России - страница 11

Как аэродинамик я мог рассчитывать найти сферу приложения своих сил в США или Англии. Однако о возможностях работы в Англии я много слышал в Фелькенроде. Условия были мало привлекательны. Жена и ребенок должны были остаться в Германии. Местом работы был Фарнборо — центр британских исследований аэронавтики. Ученые нанимались на основе договора, который мог быть неожиданно расторгнут или продлен по желанию английской стороны. Свобода передвижения была ограничена радиусом в пять километров.

Конкретное предложение по совместной работе я получил от группы ученых, которая собралась в Бодензее. В дальнейшем они предполагали работать во Франции. Начальником этой группы должен был стать руководитель моей диссертации Пауль Руден, впоследствии один из разработчиков реактивного самолета «Каравелла».

В конце марта 1946 г. я получил телеграмму из Геттингена. Ассистенты института механики, с которыми я вместе трудился во время войны, просили меня срочно приехать к ним. Это были доктор[1] Иоханнес Хох и доктор Курт Магнус. Мы втроем занимались проблемами механики торпед. Моя задача состояла в консультациях по вопросу гидравлических сил и моментов, действующих на корпус торпеды и стабилизатор кормовой части. Между Хохом, Магнусом и мной была договоренность в дальнейшем по возможности работать вместе. У Магнуса были контакты с бывшими ракетостроителями из Пенемюнде, где руководителем был Вернер фон Браун, к тому времени уже перебравшийся в США. У США было намерение перетянуть дополнительные рабочие силы из Германии.

В скором времени я уже ехал в одном из еще нерегулярно курсирующих, но всегда переполненных, поездов в Геттинген, старый университетский город, избежавший разрушений. Я был очень удивлен, когда в институте механики Магнус сообщил мне, что установил связь с техническим институтом, находящимся в русской оккупационной зоне, а именно в Блайхероде. Он сам и господин Хох решили там работать. В Блайхероде предполагались работы над усовершенствованием пенемюндской ракеты А-4 — теперь уже для исследовательских целей. Они нуждались в моем участии как аэродинамика.

Я был потрясен. О таком варианте работы до этого я вообще не думал. Коллеги сообщили мне о хорошем жизнеобеспечении. Каждому члену семьи гарантировалось 4500 калорий в день в виде хлеба, масла и мяса. Такое действовало тогда на изголодавшихся и ослабевших людей как божественное откровение. Хох и Магнус предложили мне назавтра вместе с местным сопровождающим перейти через демаркационную линию в русскую оккупационную зону и посетить Блайхероде, что само по себе еще ни к чему меня не обязывало.

Переход границы происходил на участке совместного действия английской, американской и русской оккупационных зон, где по сведениям западной стороны не было постов. Это предприятие показалось мне авантюрой в духе барона Мюнхаузена, но я дал согласие.

В Блайхероде на аристократически обставленной вилле я познакомился с инженером Гельмутом Греттрупом, немецким руководителем ракетной группы. Господину Греттрупу было примерно лет тридцать. Это был приятный в обращении приветливый человек с хорошими манерами. Он был похож на шведа — такой же высокий, худощавый блондин с голубыми глазами. Когда я его увидел в первый раз, он приветствовал меня как своего старого знакомого и выразил надежду, что мой путь сюда был не очень трудным. Я уже слышал, что он работал в Пенемюнде ассистентом у фон Брауна. Да, он ушел из Пенемюнде, чтобы работать самостоятельно. Он излучал полнейший оптимизм, когда объяснял мне начальные условия и цель своей работы. Теперь для него самое важное собрать сильную научную группу. Кроме геттингенских Магнуса и Хоха, которые пообещали перейти к нему, здесь уже работал доктор Вольф, ранее бывший руководителем отдела баллистики на артиллерийской фабрике Круппа. Через некоторое время Греттруп отвел меня в другую комнату, где представил двум офицерам Красной армии — полковнику Кутепову и полковнику Победоносцеву. Я взглянул на спокойные и вдумчивые лица. Только позже я узнал, что Кутепов — из первого отдела госбезопасности, а Победоносцев — профессор факультета авиации в Москве. Они довольно хорошо говорили по-немецки и пояснили мне: «Задача группы в Блайхероде состоит в дальнейшей разработке ранее производимых в Пенемюнде больших жидкостно-реактивных ракет для мирных целей». Когда я спросил о конкретных целях, они сказали о почтовых ракетах, которые должны будут достигать далеких точек Советского Союза, а также о космических исследованиях и о полете на Луну. Они предложили мне работать в Блайхероде, где я вместе с семьей смог бы наслаждаться свободой передвижения в пределах всей оккупационной зоны. Я должен был получить хорошую квартиру в неразрушенной части Блайхероде. Питание с высоким содержанием калорий было тоже гарантировано.