Когда остальные наедаются до отвала и отползают от тела насильницы, Дженнифер подходит с намерением убрать его. Я тихим жестом останавливаю ее:
— Все в порядке. Я избавлюсь от этих остатков.
— Вы уверены? — спрашивает Дженнифер.
— Конечно. Поберегите свои силы. Вы для этого слишком стары. Вам надо нанять для помощи кого-нибудь помоложе.
Дженнифер смеется:
— Да уж, это не та вакансия, о которой можно дать объявление в газетах.
Я усмехаюсь:
— Похоже, что так.
— Вообще-то, я не могу жаловаться. Мистер Кларк, благослови его Господь, освободил меня от большей части забот. Жизнь горька и одинока, когда не имеешь друзей.
— Да, — вздыхаю я и, отойдя в сторону, смотрю, как она уводит Рэтти и двух остальных гарпий в то место, которое они теперь называют домом.
Пару минут я размышляю о мрачных чудесах и многообразии мира, потом натягиваю перчатки, кладу в мешок разбросанные остатки одежды, мяса и костей насильницы — не забыв и фаллос — и берусь за окровавленный труп мертвой женщины. Теперь, обглоданная до костей, она весит немного. Я поднимаю ее на плечи и иду, глядя по сторонам в поисках соответствующих размеров контейнера или печи для сжигания мусора.
Еще одна обычная ночь в городе.
Глава вторая
СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ
Просыпаюсь я поздно. Эпизод с насильницей расслабил меня, и я сплю сном праведника (почти).
Пару раз я просыпаюсь ненадолго, не открывая глаз, но засыпаю снова, улыбаясь в полумраке душной комнаты и наслаждаясь теплом и комфортом.
Встав после полудня, приступаю к первому комплексу дневных упражнений. Упоры присев. Я дохожу до двухсот тридцати шести, когда раздается стук в дверь.
Посетителей я не жду, а нежданные гости здесь редки. Религиозные миссионеры не рискуют забираться так далеко на восток — они давно махнули на нас рукой, и больше не осталось глупцов, которые некогда пытались устроить здесь сбор средств на благотворительные нужды. Соседи не имеют привычки заходить ко мне — им неинтересны мои дела, так же как и мне — их, а квартплату надо платить только через два месяца.
Встав, я бреду к двери. У меня нет цепочки или щеколды, так что я обращаюсь к посетителю через тонкое деревянное полотно закрытой двери:
— Кто там?
— Джерри Фальстаф.
Отперев дверь, я открываю ее и жестом приглашаю его войти. Прошло три года, нет, больше, с тех пор, как он последний раз навещал меня. Я чувствую, как внутри шевелится любопытство.
Джерри идет прямо к единственному стулу в моей маленькой гостиной и садится на него.
— Декор все тот же, — бросает он, скептически оглядывая комнату.
— Я никогда не замечал у себя таланта дизайнера интерьеров.
Закрыв дверь, я занимаю позицию напротив него, держа руки по швам, как стоял, когда был одним из его сослуживцев в Гвардии. С тех пор Джерри продвинулся далеко, дальше, чем кто-то из нас мог вообразить. Новый Кардинал к нему благоволит. Теперь Джерри на равных общается с сильными мира сего, хотя по его виду этого не скажешь. Он остался тем же самым Джерри Фальстафом, которого я помню, правда, слегка располнел, одежда чуть широка, на губах — легкая усмешка. Да, еще виски немного поседели.
— Хорошо выглядишь, Эл.
— Держу форму.
— И кое-что еще. — Джерри многозначительно кашляет, и я понимаю намек.
— Тебе принести что-нибудь выпить?
— Я думал, ты никогда об этом не спрашиваешь. Пива не найдется?
Я приношу пару банок из холодильника, каждому по одной. Десять лет назад я был трезвенником, избегая любых видов алкоголя, в твердой уверенности, что один промах станет началом моего падения. Теперь я благосклонно отношусь к дружеской выпивке (хотя сам этим редко занимаюсь). У меня есть более сильные демоны, с которыми надо бороться.
— Ты занят? — спрашивает Джерри, опорожнив банку на треть и рыгая.
— Да.
— Недавно обстановка стала напряженной. Я слышал, ты стараешься нормализовать положение дел в этой части города.
— Делаю, что могу.
— Не думал, что общественный надзор — это твоя забота.
— Беспорядки никому не нужны. Как дела с клуксерами?
Джерри делает гримасу:
— Мы их немного потеснили. Они организовали себе кое-какую поддержку, но мы показали им, что не готовы терпеть их объединение и приход к власти. Перемирие далось непросто, но несколько недель оно должно продержаться.
