Полная тишина.
Я обхожу гроб. Длинный. Широкий. Черный. Имя Фердинанда Дорака выгравировано на серебряной табличке, даты рождения и смерти и короткая эпитафия «Никто не сказал мне, что настанут дни, подобные этим». Меня одолевает приступ смеха. Приятно видеть, что старый бастард до самого конца сохранил чувство юмора. Я пропустил похороны Кардинала. У меня были другие поводы для беспокойства, например как управлять городом, готовым взорваться после смерти своего прежнего правителя.
— Где ты теперь? — Я дотрагиваюсь до гроба. Он теплый, сделан из твердого пластика, но мягче, чем я ожидал. — Катаешься в преисподней у черта на заднице? Подрываешь основы царствия небесного? Или просто гниешь здесь?
Не знаю, верю ли я в жизнь после смерти. Я являюсь доказательством, что мертвых можно вернуть обратно. Но что случается с миллиардами душ, которых виллаки не перехватили по пути на тот свет? Священники могущественны, но я не могу представить, как они отбирают власть над душами у Бога или дьявола. Возможно, они властвуют только над мертвыми, потому что мертвым больше некуда деться.
Покачав головой, я осматриваю крышку гроба. Ее удерживают шурупы, которые легко отвернуть. Подавляя дрожь, я отворачиваю их все, тихо поднимаю крышку гроба и кладу ее рядом. Я ожидаю увидеть что угодно: живого, усмехающегося Фердинанда Дорака, одного из виллаков, даже пустой гроб, — однако все, что является моему взору, это самый обычный труп с серой кожей.
Волосы Кардинала спутаны, ногти — длинные и неровные, пальцы скрючены, но в остальном он такой же, каким я его помню. Руки скрещены на груди в обычной манере мертвых. Я проверяю мизинец на его левой руке. Обычно он отгибался в сторону от остальных, когда Кардинал создавал нового Аюмаркана. Теперь он прямой. Не знаю, кто ныне возвращает мертвых к жизни, только не этот ветхий мертвец.
Из любопытства я дотрагиваюсь двумя пальцами до левой щеки Кардинала. Слышится легкий хруст крошащейся кости. Я быстро отдергиваю руку, чтобы что-нибудь не сломать.
Кардинал находился в довольно жалком состоянии, когда его соскребли с тротуара у подножия Дворца: падение с пятнадцатого этажа — это слишком даже для самого крепкого сукиного сына. Сотрудники похоронного бюро провели невероятную работу, чтобы собрать его тело воедино для транслировавшихся по телевизору похорон, но оно все держится на честном слове. Один удар в челюсть, и его голова рассыплется.
Я усмехаюсь при мысли об осквернении останков — часть меня ненавидит Кардинала, за то, что он создал меня и приговорил к вечной жизни, — но я не стану этого делать. Он только повиновался своей природе, как я повинуюсь своей. Настоящие мои враги — это виллаки, хитрые негодяи, которые манипулируют нами.
Я кладу крышку гроба на место. При этом чувствую себя довольно глупо. Зачем было тащиться сюда? Послание Кончиты, вероятно, имело какой-то другой смысл. Это пустая трата времени. Мертвые не могут видеть. Как только Сайнс выпустит меня, я вернусь во Дворец и соберусь с мыслями. Должно быть, это…
Звук, похожий на стон, мгновенно прерывает мои мысли. Я бросаюсь к двери, но она по-прежнему заперта. Звук идет не снаружи, а отсюда, изнутри. Прислонясь к стене, я стою, пристально глядя на гроб. Я ожидаю, что крышка со скрипом откроется, как в фильмах ужасов, и труп Кардинала, шатаясь, выйдет из гроба. Но этого не происходит. Вместо этого гроб начинает соскальзывать с мраморной плиты. Сначала я думаю, что это колдовские чары, но потом замечаю тонкий металлический выступ сзади и понимаю, что это технология в действии, а не что-то сверхъестественное.
Гроб останавливается. Я делаю несколько шагов вперед и вижу, что мраморная плита пустотелая. Внутри имеются ступени. Пока я смотрю в темноту, обдумывая увиденное, снизу появляется голова — кто-то поднимается вверх. Мое горло сжимается, я начинаю шарить по телу в поисках оружия. Но я перестал носить пистолеты и ножи много лет назад — они не нужны, когда ты бессмертен.
Борясь с желанием броситься к двери и начать колотить в нее, я остаюсь на месте, с ужасом ожидая, что будет дальше. Глядя на фигуру, поднимающуюся по ступенькам, я первым делом понимаю, что это женщина, высокая, с темной кожей и длинными черными волосами. Потом до меня доходит, что она обнажена.
