— Есть тут одно место — бункер. Его знакомый барон к рукам прибрал, сам там редко появляется и разрешил мне жить. Но теперь-то я не одна… А, хрен с ним, поехали. — Она вскочила с дивана и заходила по комнате.
— Барон, в смысле настоящий барон? Ни-че-го не понимаю.
— Бароны — самые хитрые, сильные и злобные, волки среди людей. У баронов дома отапливаются, освещаются… В общем, это бандюганы, которые сумели урвать кусок посочнее.
Вернув на место фальшь-стену, Сандра направилась к выходу. Вадим потащился следом. У двери она стянула с него черную кожаную куртку с красными вставками, напялила и сказала:
— Уж извини, но у нас мужики так не одеваются. И даже у лунарей не одеваются. Смотри, как мне подошла.
— А знаешь, из чего сделана эта куртка? — проговорил он на ходу.
— Не-а.
— Из кожи.
Сандра осторожно ощупала куртку, точно она была из хрусталя.
— Из чьей?
— Из человечьей, из чьей же еще, — сморозил Вадим и тут же пожалел: девушка сорвала с себя куртку и бросила прямо в спящего бомжа, который с недовольством хрюкнул, но не проснулся.
— Пошутил я! Пошутил! — Он бросился спасать дорогую сердцу вещь, поднял и вскинул руки, будто сдаваясь. — Свиная кожа. Ну, свиньи… розовые, с пятаками.
— Придурок, — проговорила она, успокаиваясь. — Знаешь, для нас свиная кожа такой выделки более фантастична, чем человеческая. Когда я была лунарем, у нас поймали маньяка. Он брал красивых девушек отсюда, из нижнего города, фотографировал, насиловал и живьем снимал с них кожу. И долго не давал умирать, для этого есть много приспособлений. У него в доме… это была богатая сволочь… стоял огромный шкаф, забитый изделиями из кожи. И на каждом изделии — фотография с именем.
— То есть лунари — это каста? И бароны — каста?
— В некотором смысле. Я тебе все покажу. И расскажу. На вот. — Она протянула миниатюрный пистолет.
Вадим повертел его в руках и вернул.
— Я толком и стрелять не умею… Ну, был на стрельбах в армии от универа. Но чтобы в живого человека…
— Мальчик из Поднебесья, — вздохнула она. — Ты живешь в раю!
— Жил, — сказал Вадим и стартанул, не надевая шлем, чтобы слышать Сандру.
— Едем через мост, на улицу Науки. Знаешь, где это?
— Понятия не имею. Показывай.
Унылые пейзажи тянулись бесконечно. Серые спальные районы чередовались с развалинами. Похоже, здесь уже давно ничего не строилось. Кое-где виднелись высоченные каменные заборы, защищающие десяти-двенадцатиэтажные дома. Ничто не напоминало район Филевского парка.
— Там живут бароны, — прокомментировала Сандра, склонившись над его ухом, когда он притормозил. — Девяносто девять процентов из них — отморозки. У них свои банды. У некоторых — целые недурно вооруженные полки. Бордели, заводики, где дурь делают. И золота там — завались. Кланы между собой раньше враждовали, сейчас вроде все поделили, мирно сосуществуют. Скоро увидишь аккуратненькие пятиэтажки, это жилища барончиков — тех, кто неплохо выслужился перед баронами. В таких домах — бронедвери и взвод охранников. От налетов неудачников защищаются.
— Веселенько, — пробормотал Вадим и тронулся с места. — Девяностые форева!
— Че-го? Говори громче! Ветер же в лицо!
— Да так! Ничего!
Как только выехали на мост, Вадим затормозил.
Там, где, окутанные шапкой облаков, должны были нависать над городом башни Москва-Сити, высились шпили сталинских небоскребов, вроде главного здания МГУ. Мрачные, из темного кирпича, протыкали они серое небо. Вадим слез с мотоцикла и слепо пошел вперед. Одна, две… Семь… Да сколько их там, этих шпилей? Переходами соединены, вся та территория, которая раньше под Сити была, — застроена.
Сандра вытащила из рюкзачка и сунула ему бинокль. Вадим на секунду зажмурился и только потом поднес его к глазам.
Участок Третьего кольца, район Тестовской, был превращен в укрепрайон. Бетонные отбойники, вспаханная, рыхлая земля. Периметр. С небольшого возвышения открывался вид на высоченный забор с караульными башнями, прожекторами, колючей проволокой. За всем этим — забор еще выше.
— Там пять ступеней защиты, — подсказала Сандра.
В горле у Вадима пересохло. Похоже, со стороны суши к высоткам не было доступа, бывший старый райончик, Камешки, что ли, — смешной такой, пятиэтажные кирпичные дома которого казались на фоне новых небоскребов спичечными коробками, — давно сровняли с землей, траншеями изрыли.
