— Кто это? — спросил Мельников.
— Откуда я знаю, — пожал плечами его спутник. — Чей-то страх. Чей-то вечный спутник.
Они быстрым шагом шли дальше и на перекрестке свернули с Покаянной на Ратную улицу, еще более запущенную и обшарпанную.
— Они везде, их все больше и больше. Вон смотри, кто там роется в мусорном баке? Бомж? Бродяга?
— Нет, — тихо сказал Мельников, — их больше не осталось в городе.
— А ну, пшла! — рявкнул Хоноров на смутно виднеющуюся в темноте тень.
Та проворно выскочила на свет, на миг замерла — крупная серая собака. Она смерила двоих потревоживших ее зеленоватыми дикими глазами, а потом заскользила легко прочь.
— Зверь, принявший обличье пса! — провозгласил Хоноров и двинулся дальше. Василий последовал за ним с некоторым сомнением, ему все меньше начинала нравиться эта темная улица, эти шевеления в густой тени зданий.
— Послушай... — сказал было он, но тут Хоноров остановился. Замер, как изваяние. Потом обернулся к Мельникову — глаза его растерянно бегали, голова смешно наклонена.
— Ты что-нибудь слышишь?
Ваську стало смешно, смешно до истерики. Этот спаситель рода человеческого стоит и прислушивается ко тьме, как малый ребенок, который впервые отважился гулять во дворе до темноты.
— Я много чего слышу, — сказал Василий, — я слышу, как лают собаки и шумит вода у плотины. Еще музыка где-то... далеко.
— Нет, — напряженно сказал Хоноров, — такие характерные звуки. Хлюпающие...
Мельников честно послушал, но ничего не уловил.
— Пойдем, пойдем! — торопил Хоноров. — Если успеем дойти до квартиры — считай, спасены.
Они ускорили шаг. Фонари здесь не просто не горели, а были разбиты и зачастую осколки ламп валялись прямо под ними.
Впереди на асфальте что-то чернело. Вблизи обнаружилось, что это давешняя собака. Вернее — труп давешней собаки. Псина лежала свободно вытянувшись, на боку, словно прилегла сладко подремать на самой середине дороги. Но пустые глазницы рассеивали иллюзию сна — животное было мертво.
Как только Хоноров увидел эти кровавые неглубокие ямки, он остановился и обхватил голову руками.
— Эта тварь меня выследила. Она здесь! Она где-то рядом!! — Он обернулся к Василию, и теперь на лице его озабоченность уступила место откровенному страху.
Оглянулся и Мельников — абсолютно пустая улица уходила во тьму. Только сейчас он заметил, что кроме них, на ней нет ни одного человека.
— Что делать, Мельников?! — закричал Хоноров. — Что нам теперь делать?!
От собственного крика он вздрогнул, прошептал:
— Я его слышу, ясно слышу, как он идет. Василий отступил к одному из фонарных столбов и прижался спиной к шершавому бетону. В душе он уже проклинал свою неожиданную надежду, из-за которой он доверился этому странному типу и дал себя завести в трущобы.
— Куда ты идешь?! — в панике крикнул Хоноров. — Он любит глаза, знаешь?! Он их обожает!
Мельников прерывисто вздохнул, борясь с желанием побежать. Евлампий Хоноров быстро отступал с середины улицы на тротуар, собираясь, видимо, уйти через один из проходных дворов.
Не успел — из чернильной тьмы возле полуразрушенной хрущобы выметнулось гибкое фосфоресцирующее щупальце. Полупрозрачное, обросшее каким-то шевелящимся и судорожно дергающимся мхом. Было что-то неуловимо омерзительное в этой конечности, и Мельникову оно напомнило змею, гибко скользящую среди трав.
Вырост этот знал свое дело хорошо, потому что стремительно и резко вцепился Хонорову в глаза, и Василий четко услышал, как треснули очки его нелепого проводника. На асфальт посыпались осколки стекол.
Хоноров закричал — тонким криком попавшейся дичи. Он попытался руками оторвать щупальце от лица, но тут же отдернул их, словно обжегшись. Василий стоял у фонаря, не в силах бежать, не в силах оставаться.
И тут на свет явился хозяин щупальца — бесформенная, источающая вонь туша. Может быть, именно ее столь страшный для жертвы вид придал сил погибающему Хонорову? Факт есть факт — тщедушный борец с монстрами снова схватил присосавшуюся к его лицу конечность и с усилием отодрал ее. Вокруг глаз у Хонорова теперь были другие очки — сильно кровоточащие обода. Он последний раз посмотрел на замершего Мельникова, а потом отшвырнул щупальце в сторону и, шатаясь, побежал дальше по Ратной. Щупальце вяло изогнулось вслед за ним и стало видно, что на содрогающейся слизистой поверхности остались четкие кровавые отпечатки ладоней.
