— Ну, я бы не стал зарекаться! — сказал Рамена. — Я знаю — тут есть такие, кто не раз и не два провалил данные им задания. Так ведь? Читай дальше.
Босх смерил сектанта тяжелым, как каток, взглядом, но тот был надежно упакован в заботу своего Ворона, а вернее — просто находился под внушением и свято верил в потустороннюю защиту.
— Задача простая. Тут есть список людей, которые мешают Плащевику, а значит — нам. Их надо убить.
Он выдержал паузу и увидел, как Избранные скучающе кивнули. Стрый изучал потолок, Кобольд — стол, брат Рамена — угол, в котором ему виделся Ворон.
— Тут фамилии, — добавил Босх менее уверенно. Его новые подопечные отреагировали на известие со спокойствием киллеров со стажем. Что ж, в принципе — так даже лучше. Меньше проблем — меньше колебаний.
— Стоп! — заорал Пиночет. — Это нам уже предлагалось! Стрый, журналиста же мы уже пытались мочить!
Стрый кинул нож, который загрохотал по столу, отчего все вздрогнули.
— И малолетка с ними. Что ж, он выжил, получается?
— Бить надо было точнее, — ответил ему Николай злобно.
— Журналист? — спросил Рамена, оторвавшись от созерцания угла. — Тот, что на Школьной живет?
— Да он вообще там один, похоже!
— Смотрите, Мельников! Тот самый, гад бомжующий! Он меня убить пытался, живучий, как кот дворовый! А этот, сопляк, я его тоже прирезать хотел, только он вывернулся!
— Что, и ты тоже? — спросил Николай. Избранные уставились друг на друга.
Тишину нарушил Босх, сказавший елейным тоном:
— Ба, знакомые все лица... Тут и Севрюк есть, колдунишко!
— Что же получается, — сказал Николай Васютко. — Мы все за одними и теми же гонялись, что ли?
— И ни одного не кончили, заметьте, — произнес Рамена, — даже пацан пятилетний, и тот ускользнул. А спас его кто? Журналист.
Босх грохнул ладонями по столу, дабы восстановить пошатнувшуюся тишину. Скуку с сидящих как ветром сдуло, и на смену пришла нездоровая оживленность.
— Так вот что я думаю, — негромко сказал Каточкин, оглядывая своих солдат. — Вас тут собрали для того, чтобы вы, проштрафившиеся, вместе могли справиться с теми, с кем не справились поодиночке. Умно, умно поступил Плащевик. Я не знаю, чем эти, — он похлопал по списку для наглядности, — ему подгадили, да только убить их, видно, не так просто.
— Чистые демоны! — сказал Рамена громко. — У одного нож был заговорен, чуть меня раньше времени в Исход не спровадил.
— Ладно, — произнес Босх, — жить хотят все, потому откладывать не будем. Оружие я вам дам, броники тоже. Проблем не возникнет.
Четверо Избранных протянули руки к столу, и каждый взял свой нож, замерев на секунду, любуясь блестящим, испещренным рунами лезвием. С этими ножами они как будто утратили индивидуальную внешность и казались солдатами, одинаковыми рядовыми исполнителями чужой, сокрушительно мощной воли.
— Я знал, — тихо и плаксиво проскулил Кобольд, держа свой нож так, словно он был ядовитой змеей. — Это секта, новая секта...
— И хорошо, если только у нас, — молвил брат Рамена-нулла.
— Это я, — сказал Мартиков. – Собственно, вы меня знаете.
Трое человек изумленно-испуганно уставились на него. Один из них, плотный здоровяк, потянулся к автомату, висящему на спинке стула.
— Незачем! — поспешно сказал Мартиков. — Больше не будет никаких сцен с кровавой резней. Во всяком случае, пока.
— Это же он! — крикнул журналист. — Тот оборотень!
— Тот, не тот, — бросил плотный, похожий на отставного военного, — чего он сюда приперся?
Третий, субтильный бледный юнец, медленно пятился вглубь комнаты. Увидев это, журналист недовольно процедил:
— А говорил: «Ну оборотень, ну и что...» Парень только качнул головой неопределенно.
— Послушайте, — произнес Мартиков по возможности вежливо, прекрасно вместе с тем сознавая, что с его новым голосом вежливо говорить невозможно. Он скорее лаял, низко, грубо. — Вам лучше сразу оставить ваши страхи. Я понимаю, что мой нынешний вид не внушает доверия но... я был когда-то другим.
— Что он там лепечет? — резко спросил бывший солдат. — Ну и паскудная тварь...
Журналист смотрел на Мартикова со смесью брезгливости и нервозности, но в руках себя держал.
