Отчаяние, страх и разочарование, скопившиеся внутри Алека, вырвались наружу. Он метнулся к Камилле, обнажившей клыки. У него едва хватило времени вытащить клинок серафимов, прежде чем она накинулась на него. Ему уже доводилось сражаться с вампирами, и он знал, что бой с ними — это бой с торнадо. Алек прыгнул в сторону, перекатился, вскочил на ноги и пинком обрушил на нее лестницу. Подняв клинок, он успел крикнуть:
— Нуриэль!
Клинок вспыхнул ярким светом, Камилла замешкалась, но тут же снова бросилась на него. Ее острые когти вонзились ему в плечо. Алек развернулся и попытался нанести ей удар, но она ловко отпрыгнула. Он побежал к лестнице, ведущей на платформу, но в самом конце ее прижался к стене и, когда Камилла понеслась вниз, предпринял новую атаку. Они столкнулись; она вопила и царапала его когтями, но он крепко вцепился в ее руку и не отпускал до тех пор, пока они вместе не рухнули наземь. Алек мысленно поблагодарил Джейса, который научил его кое-каким приемам. Например, подниматься в воздух, по крайней мере на несколько секунд, оттолкнувшись от любой поверхности.
Чтобы победить, ему нужно было прижать ее к земле в том месте, где на пол падали лучи света. Они катались по платформе, и он пытался достать ее клинком, но Камилла легко уклонялась от ударов. Кроме когтей, в ход пошли острые каблуки. Алек выругался, и Камилла ответила ему потоком грязной брани. Она могла бы еще долго сыпать непристойностями, но тут Алеку повезло — он заметил, что они оказались в самом центре, там, где сквозь окно в потолке проникали лучи солнца. Алек схватил Камиллу за запястье и потянул к яркому кружку на полу. Рука тут же покрылась огромными белыми волдырями — Алек почувствовал, как от нее исходит жар, — и Камилла оглушительно завизжала. Наконец ей удалось отдернуть руку, и она попыталась укусить его. Алек ударил ее локтем в лицо и рассек губу; по подбородку Камиллы потекла густая кровь.
— Довольно? Или хочешь еще? — зло сказал он и снова потянул ее руку в круг света. Раны на руке уже затягивались, воспаленная, покрытая волдырями кожа медленно розовела.
— Нет! — закричала она и начала дрожать всем телом.
И тут Алек понял, что она смеется — смеется своим окровавленным ртом.
— Я снова почувствовала себя живой, маленький нефилим. Мне следует поблагодарить тебя за славный бой.
— Отблагодари меня по-другому — ответь на мой вопрос. — Алек тяжело дышал. — Или я оставлю от тебя кучку пепла. Хватит с меня игр.
Улыбка стала еще шире. Лицо Камиллы по-прежнему было в крови, но раны уже затянулись.
— Тебя нельзя сделать бессмертным. Разве что с помощью черной магии или превратив в вампира. Но эти варианты тебя не устроят.
— Но ты говорила, что есть другой способ…
— Конечно есть. — Ее глаза лукаво заблестели. — Ты не сможешь стать бессмертным, маленький нефилим, по крайней мере так, чтобы тебя это устроило. Но ты можешь лишить бессмертия Магнуса.
Клэри сидела за письменным столом в своей спальне с ручкой в руке. Перед ней лежал листок бумаги. Солнце уже зашло, и она включила настольную лампу, чтобы руна, которую она начала чертить, вышла точной.
Когда она ехала домой, в голову ей пришло нечто необычное. Едва переступив порог, она заперлась в спальне, не отвечая на вопросы матери, и взялась за работу.
В дверь постучали. Клэри быстро спрятала листок с набросками под другой лист, чистый, и нехотя открыла дверь.
— Знаю, знаю, — сказала Джослин, подняв руку в ответ на протесты дочери, — ты хочешь, чтобы тебя оставили одну. Но Люк приготовил ужин. Тебе нужно поесть.
Клэри с укоризной взглянула на мать:
— И тебе тоже.
Как и дочь, Джослин в стрессовых ситуациях теряла аппетит, и сейчас лицо ее осунулось. Будь все по-другому, она бы паковала чемоданы, готовясь отправиться в свадебное путешествие. Но свадьба была отложена на неопределенный срок, и Клэри слышала, как мама плачет ночью за стенкой. «Это я во всем виновата» — вот о чем говорил этот плач.
— Хорошо, я поем вместе с тобой, — сказала Джослин, натянуто улыбнувшись. — Люк готовит макароны.
Клэри села за стол, надеясь, что Джослин не спросит, чем она занимается.
